«Социализм — это учет похищенного!» — пошутил Як-як, и сразу испугался — не рано ли болтать начал, да все захохотали…
А. и Г. Вайнеры «Петля и камень в зеленой траве»
В отличие от российских, в белорусских СМИ практически не представлен жанр журналистского расследования в сфере экономической преступности. Но не потому, что отсутствует такого рода деятельность. Как показывают примеры господ Журавковой и Рыбакова, она есть. Причем в размерах, намного превышающих указанные в законе рамки для классификации в качестве «особо крупного». Разумеется, масштабы у нас поменьше российских, но это количественное различие. Качественное состоит в отсутствии у нас олигархов, ввиду чего основным поставщиком преступного элемента являются структуры государственные. Их отдельные представители могут быть преступниками, но сами структуры — никогда. Поэтому такая преступность приобретает политический характер, что автоматически лишает журналистов не только доступа к информации, но даже возможности выстраивать свои собственные версии.
Для чего нужен директор за решеткой?
Кроме того, сам жанр хлопотный, рискованный, трудоемкий. Поэтому должен быть заказчик. В случае с олигархами таковой найдется среди друзей-конкурентов, в случае с госструктурой — только госструктура. Поэтому журналистское расследование, будь оно затеяно, из частного дела стало бы публичным, политическим. А кто ж позволит журналисту заниматься политикой?
Собственно политических, в частности, крупных политических судебных процессов в Беларуси не было. Но дефицита страха в обществе не ощущается — место мятежных политиков на скамье подсудимых заняли известные хозяйственники.
Почему так?
Для ответа обратимся к особенностям, определяющим деятельность предприятий в рамках «белорусской модели», создающим, скажем так, экономический фундамент существующей политической надстройки. Достаточно беглого взгляда, чтобы увидеть главное: подчинение экономики политическим целям режима. Если употребить популярные у отдельных персон зоологические сравнения (типа про ужа и ежа), то сегодня политика — это клещ на собаке (экономике). Если же собака, захворав, пробует его выкусить, то «кровопийца» впадает в неистовство.
Например, чтобы создать Лукашенко — самого умелого на постсоветском пространстве политэконома-практика, предприятия должны наращивать объемы производства, а для того чтобы зарабатывать деньги, производить не то, что требуется статистике, а нужное людям по цене, которую они готовы платить. Вот и получается, что произведенное оседает на складах. Имидж есть, денег нет. То есть нет оборотных средств, возможностей для развития и т. д. Если бы предприятие имело только экономические цели, то запасы можно было бы распродать по сниженным ценам, как это делается во всем мире. Но если это сделать, то у компетентных органов возникнет подозрение, что директор продал качественный товар фирме-посреднику (почти неприличное слово в устах нашего политического руководителя) ниже себестоимости, а себе получил «откат». То есть нанес ущерб государству и обогатился за счет незаконной предпринимательской деятельности. Или наоборот, купил у посредника сырье по завышенной цене, за что и получил вознаграждение.
Хозяйственная жизнь многообразна, возможностей посему много. Принципиально, что сама ситуация провоцирует или даже требует их реализации в интересах дела. Взять того же Калугина, бывшего генерального директора ЗАО «Атлант». Непонятно, почему он отдал заводское злато-серебро на отделку построенной на территории предприятия церкви. Не фабрикант ведь, не своим распорядился. Но его обвинение в нанесении ущерба государству путем задержки с продажей валютной выручки, необходимой в данный момент предприятию как воздух, выглядит абсурдом. Хочется воскликнуть, определитесь товарищи, что вам больше необходимо — работающее предприятие или директор за решеткой.
Оказывается, и то и другое. Предприятия нужны, чтобы люди что-то там делали, что-то зарабатывали, чтобы копейка текла в бюджет (нам и малости хватит!), а директор за решеткой — страшилка для всех, вещь, без которой никак нельзя.
9.000.000 зарплат
Хозяйственники это прекрасно понимают. Потому и работают, как солдаты, от КПП и до вечерней проверки. Не рыпаются, не высовываются, занимаются идеологическим воспитанием трудящихся, ездят друг к другу за «передовым опытом» и внемлют главному экономисту страны на совещаниях. Де мол, коль попался, «залетел» на расстрельный пост, то надо переждать (не всех арестовывают, не всех снимают), решая свои личные проблемы, не слишком нарушая установленные правила игры.
Крепкий хозяйственник — исчерпывающая характеристика карьерной пригодности любого белорусского руководителя. Время такое и люди такие, больше всего ценится в обществе «реальный сектор экономики» и его «заправилы». Поэтому народу демонстрируют схему: кому много дано, с того много спросим. Поэтому и политиков судят у нас не за политику, а по экономическим, хозяйственным мотивам. Превращая тем самым политиков в уголовников и демонстрируя электорату беспощадность в борьбе с коррупцией.
А она, несмотря на «залеты» отдельных мафиози, только крепчает. Социологи НАН РБ, которые проводят мониторинг социально-экономических процессов в Беларуси, пришли, например, к выводу, что именно мздоимство чиновников по отношению к предпринимателям является одним из факторов, вынуждающим к уходу бизнеса в «теневую» экономику. Причем до ¾ участников торгового бизнеса платят дань преступным структурам на долгосрочной основе. А чиновники часто не только входят в эти структуры, но и формируют их. Если учесть, что официально в частном предпринимательстве занято немногим менее 2 млн. человек, коррупцию следует считать явлением масштабным.
Впечатляет и статистика преступлений. По информации МВД ежегодно выявляется 14-15 тысяч преступлений экономической направленности. А это подлоги, присвоения или растраты, подделка и сбыт ценных бумаг, разумеется, мздоимство. Таким образом, можно предположить, что за последние 10 лет численность только выявленных экономических преступников составила 150 тысяч человек. Впрочем, достаточно сопоставить численность официально выявленных лиц, которые совершили экономические преступления с количеством предприятий в Беларуси (11,3 тысячи), чтобы понять: экономическая преступность приобрела широкий размах не только в системе взаимодействия малого (частного) бизнеса и госструктур, но и в большой экономике, напрямую контролируемой государством.
Понятно, в число выявленных преступников вошли и те, кто попался на элементарном воровстве колхозного и иного имущества, но есть и люди очень серьезные. Галина Журавкова, например, которой инкриминируется «откат» в 3,6 млн. долларов, внесла в качестве залога за изменение меры пресечения (содержание под стражей на подписку о невыезде) 1,6 млн. долларов. Как она сама уверяет, деньги внесли ее друзья и родственники, а сама она средств не имеет, поскольку жила честно, «на одну зарплату». Так это или нет, решит суд. Но вспоминается классика: «Наши люди в булочную на такси не ездят!». Сумма, собранная друзьями и родственниками г-жи Журавковой, превышает 9 тысяч средних по народному хозяйству зарплат.
Так что, или родственников у бывшей управделами президента, как на Кавказе, много, или не очень много, но они богаты. К слову, в США к богатым относят семьи, имеющие 200 тыс. долларов годового дохода.
Демонстрация борьбы
Разумеется, люди все видят и бьют в колокола. Попросту говоря, пишут доносы вышестоящим о непотребном поведении своих руководителей. Иногда, что подчеркивает связь времен, такие весточки долетают и до газетных редакций. У автора подобных эпистол накопилось изрядное количество, что позволяет произвести классификацию каналов и способов получения хозяйственниками личной выгоды от общего дела и достаточно точно определить масштабы совершаемых в тени от контролеров операций. Отмечу сразу: и то, и другое, и третье впечатляет.
Но, как уже отмечалось выше, для проведения полноценного журналистского расследования стимулов не хватает. Главным образом потому, что нет заказчика, а тому, который есть, наличие коррупции необходимо для организации перманентной борьбы с ней, для демонстрации собственной обществу нужности. Короче, не лезь, писака, не в свое дело.
Поэтому органы усердствуют и копают. Компромат. Так, согласно данным прокуратуры РБ, которая в 2002–2003 гг. осуществляла проверку более 100 предприятий самых различных отраслей (от ТЭКа до производств водки и сигарет), основным упущением министерств и ведомств является слабый контроль за деятельностью предприятий и организаций, а их руководители при осуществлении хозяйственной деятельности зачастую получают взятки, злоупотребляют служебными полномочиями вопреки интересам службы, совершают хищения, причиняя значительный ущерб государству.
Что говорить, если по состоянию на 1 августа прошлого года в стадии возбуждения, расследования или служебного разбирательства находились уголовные дела в отношении 40 бывших руководителей крупных предприятий стратегических и менее значимых отраслей экономики.
В списке опальных производственников присутствовали всем известные Леонов и Рахманько, а также персоны менее известные, но по служебному положению очень важные. Поэтому не будем называть имена, но укажем должности. Среди подозреваемых и привлеченных к суду генеральные директора и директора, их первые заместители, начальники отделов сбыта, снабженцы, руководители коммерческих служб, председатели правлений банков.
В чем же состав преступлений, которые невольно или по злому умыслу совершают хозяйственники? Если следовать логике правоохранителей, то на первое место надо поставить упущенную выгоду. Причиной этого может быть высокая доля бартерных операций во внешнеэкономической деятельности предприятия, пользование услугами посредников, среди которых могут оказаться «фирмы-однодневки», которые, получив сверхприбыль от сделки, залегают на дно, отсутствие тендеров при закупке сырья и оборудования, вследствие чего оно приобретается по ценам выше рыночных, несвоевременное взыскание задолженностей.
Все это, что называется, имеет место быть. Но часто предприятие не может взыскать задолженность потому, что у компаньона попросту нет денег. Причем проблема взаимных неплатежей возникла не вчера, суммы невзысканных взаимных обязательств предприятий измеряются триллионами. Попробуй в такой ситуации определить, был ли злой умысел у директора, или он пошел на невыгодные для завода условия расчета для того, чтобы не остановить производство. Ведь практически на каждом крупном предприятии машиностроения существует дебиторская задолженность (за поставленную продукцию), возвратить которую часто не представляется возможным. И если применить обвинительный уклон, то посадить можно и всякого директора, и всякого бухгалтера.
В прежней системе хозяйствования, когда поставщики были определены директивами, когда цены на продукцию устанавливались сверху, партнерские связи между предприятиями были простыми и прозрачными. Торговли как таковой попросту не было, что ограничивало возможности для махинаций. Сейчас, когда все нужно покупать, выбирая среди продавцов-конкурентов, можно завысить сумму сделки, а маржу поделить между собой.
Белорусских хозяйственников могут подвести под монастырь российские коллеги. Поскольку экономическая ситуация в этой стране не отличается стабильностью, а рыночные процедуры применяются широко, то тамошние заводы и фабрики часто объявляются банкротами. То есть освобождаются от долговых обязательств. Но и в этом случае возможен сговор, возможно злостное банкротство.
Короче, контролер практически на любом предприятии обнаруживает известную финансовую неразбериху. Или сознательно организованный хаос. Поди — разбери.
Может быть, бороться, как теперь говорят, за прозрачность финансовых потоков надо не только карательными методами, но и проводя реформы собственности. Хозяин у себя воровать не станет. А если дело пойдет и дальше, как сейчас, у нас вообще не станет людей, согласных заниматься бизнесом или управлять им. Коррупция будет побеждена, но и экономика тоже.
Ловушка захлопнется — клещ лопнет, собака сдохнет…