Судьба трагического клоуна
Барнаул и Россия прощались с Михаилом Сергеевичем Евдокимовым.
Барнаул прощался с алтайским губернатором — нежданным и, похоже, не слишком любимым местной элитой.
Россия прощалась с народным артистом — народным именно потому, что любимым всеми — и элитой, и народом.
Он погиб трагически и нелепо — на высокой скорости. Нелепо еще и потому, что памятная всем евдокимовская пауза, фирменная, сочетающаяся с недоуменным взглядом (мол, за что бить-то — у меня ведь морда красная-красная!..), с любовью к скоростному передвижению по алтайским дорогам никак не ассоциировалась.
Все совпало. С губернаторской машины сняли охрану (не положено, дескать, иметь машину сопровождения), а дальше можно было засекать часы и ждать, когда этот бородатый лихач в кого-нибудь врежется. Он и врезался.
Так погиб когда-то Петр Машеров. Правда, Машеров мог, по слухам, претендовать на более высокий пост, а Евдокимову и губернаторское-то кресло мало подходило. Но погибли они одинаково — стремительно.
Когда мы все анализировали, почему Лукашенко так стремительно решился переименовать проспект Машерова, об этой возможной причине как-то позабыли. Не исключено, что накануне решающей атаки на Кремль (пересидеть Путина — и вновь атаковать, уже более успешно, чем в ельцинские времена) ему просто неприятно было такое воспоминание — о белорусском лидере, который якобы претендовал на нечто большее, а потому и погиб в автокатастрофе. Всего лишь.
А так ведь вполне могло быть. Сегодня ты вице-президент — а завтра в Матросской тишине или в Лефортове. Сегодня тебе положена машина сопровождения, а завтра не положена. Или положена, но умчалась куда-то далеко вперед, как в случае с Машеровым. И… Дальше похороны, и президент России с траурной повязкой на рукаве молча стоит в почетном карауле, а затем подходит к твоим сыновьям, чтобы скорбно пожать им руку, или потрепать по плечу: мол, ничего, не забудем, поддержим, поможем, вырастим на благо нашей общей Отчизны…
Тем более, что как раз белорусский КГБ и подозревали в специализации на подобных происшествиях. Якобы в автокатастрофе погиб в Минске Соломон Михоэлс. А уж катастрофы Федора Сурганова и Петра Машерова произошли буквально на глазах моего поколения. Так что и Лукашенко о них помнить вроде бы должен. И переподчини ты свой родной, сухоренковский, КГБ российско-союзным начальникам — и мало ли что случится с тобой на полпути к родному Шклову.
Потом, конечно, все это обрастет мифами. Или анекдотами. Потому что самый трагический миф, в конце концов, в памяти далеких потомков превратится в анекдот. Как, скажем, было с Чапаевым и Петькой.
А уж правитель, согласившийся на вторую роль и добровольно передавший в руки чужих спецслужб собственную охрану, и вовсе превращается в клоуна.
В трагического клоуна — после гибели.
История потом убирает оценочные определения, оставляя только существительное — «клоун».
Александр Федута
11.08.05Другие публикации автора