От кризиса предприятий к кризису банков
Белорусская экономика нуждается в инвестициях. Без них мы с трудом способны производить лишь то, что производили в течение многих лет (и то со значительными инвестициями в поддержание действующих мощностей). В течение долгого периода времени этого было достаточно — мы проедали «наследство» СССР и продавали в Россию то, что позволяли производить наши производственные мощности.
При этом политика интеграции с Россией, особые схемы и особые отношения в рамках виртуального таможенного союза и Союзного государства позволяли производить и продавать значительные объемы продукции, в результате чего экспорт в Россию явился одним из основных источников «белорусского экономического чуда». В тоже время чрезмерная направленность экспорта на российский рынок отражает качество экспортного потенциала Беларуси: значительная часть продукции, экспортируемой в Россию, не может быть реализована на других рынках.
Однако современный мир развивается быстро, а технологи меняются настолько стремительно, что и с Россией ситуация начинает меняться — рост платежеспособности российских предприятий и благосостояния россиян, с одной стороны, растущая конкуренция со стороны Китая, с другой стороны, возможности собственного российского производства или сборки из импортных комплектующих (например, телевизоров), с третьей стороны, приводят к сокращению спроса на белорусскую продукцию. Если год назад на российский рынок приходилось 47%, то теперь — только 35%. В результате, России все меньше нужны белорусские телевизоры и холодильники, станки и оборудование, велосипеды и грузовые автомобили (статистика зафиксировала снижение объемов поставок в Россию по 12 из 18 основных позиций). Соответственно снижается и валовая валютная выручка белорусских экспортеров.
80 белорусских предприятий формируют 80% белорусского экспорта. В то же время белорусский рост на основе незначительных собственных инвестиций в существующие производственные мощности исчерпывает свой потенциал. Издержки растут, ценовая конкурентоспособность стремительно сокращается. Страну (и бюджет) пока спасают лишь высокие цены на нефть и калийные удобрения, составляющие почти половину белорусского экспорта. Однако этого недостаточно, и для спасения остальной, достаточно развитой в прошлом промышленности, нужен переход на инновационный, т. е. принципиально новый уровень производства, соответствующий современным технологиям. Для выхода на новый уровень, чтобы производить продукцию новых технологических поколений, нужны значительные инвестиции.
Теоретически — источниками инвестиций, как правило, являются сбережения населения (банки аккумулируют депозиты населения и размещают их среди своих предприятий-клиентов) или государственные расходы за счет налоговых поступлений в бюджет. Заимствования на международных финансовых рынках в силу специфики Беларуси и отсутствия у нее инвестиционных рейтингов является слишком дорогим удовольствием. Существует еще и такой экзотический способ, как «печатный станок», однако последствия его работы Беларусь уже проходила.
Вместо привлечения инвестиций на рыночной основе (в первую очередь, за счет прямых иностранных инвестиций в белорусские предприятия) белорусская экономика стремительно наращивает долги. Стремясь любыми способами увеличить рост ВВП (рассчитываемый в Беларуси, в отличие от остального мира, по выпущенной, а не реализованной продукции), заводы наращивают объемы выпуска, не считаясь с экономической целесообразностью. В то же время рост ВВП и объемов промышленного производства при одновременном ухудшении всех возможных качественных показателей работы зачастую приводит в недоумение западных экономистов, непонимающих природу белорусского роста.
Помимо благоприятной внешней конъюнктуры и высоких цен на калийные удобрения, нефть и нефтепродукты и пр., позволяющие получать повышенную выручку от экспорта на Запад совсем нетехнологичных товаров (топливо, минеральные продукты, полуфабрикаты), многие независимые эксперты объясняют феномен высоких темпов белорусского роста еще одной причиной — завышением статистических показателей и административным доведением объемов производства.
Так, еще в 2002 г. при опросе 330 руководителей промышленных предприятий Беларуси, проведенном Институтом приватизации и менеджмента, 73,6% респондентов на вопрос «Доводили ли до Вашего предприятия вышестоящие органы темпы роста объемов производства, и если да, то считаете ли Вы их реалистичными?» заявили, что темпы роста им доводились и они считают их реалистичными; еще 21% (учитывая недоверие к анонимности опроса, это довольно высокий показатель) заявили, что доводились, но это нереальные цифры роста. Только 5,4% респондентов заявили, что темпы роста объемов производства им не доводились.
Международным экспертам сложно объяснить, что выстроенная правительством система ручного управления экономикой вызвала к жизни старую советскую систему, когда существование приписок шло и сверху, и снизу. Неувеличение темпов производства грозит сегодня директору куда большими неприятностями, чем рост запасов, задолженности или убыточности. Тем более, что, имея в наличии большие производственные мощности, увеличить объемы производства проще, чем «сделать» план по инвестициям, а за рост задолженности или увеличение складских запасов директорат не наказывают. На вопрос «Происходил ли на Вашем предприятии одновременный рост объемов производства и убыточности общего функционирования предприятия» 38% респондентов ответили положительно, еще 22% руководителей говорят, что это иногда случается. Более того, 57% предприятий увеличивают объемы производства даже при одновременном снижении рентабельности такого производства.
Данная политика наращивания объемов производства привела к тому, что 30-40% предприятий официально считаются убыточными (34,2% от общего числа предприятий) и еще столько же находятся в состоянии, близком к этому.
Убыточные предприятия продолжают пользоваться банковскими кредитами (на выплату зарплаты, на погашение задолженности за топливно-энергетические ресурсы и пр.). Рассчитаться по этим кредитам предприятия не в состоянии. Соответственно, в стране растет объем кредиторской задолженности. Так, за январь–апрель 2005 г. доля проблемных кредитов в кредитном портфеле банков выросла с 2,77% до 3,33%. Номинально объем проблемной задолженности вырос на 27% до 366,8 млрд. руб. Это много. Поэтому в настоящее время правительство в типичной для себя манере пытается решить проблему реструктуризации задолженности убыточных предприятий по кредитам банков.
Совокупная задолженность убыточных предприятий по кредитам банков в настоящее время составляет порядка 3 трлн. руб., или 30% всего кредитного портфеля банков. Не в силах потребовать их возврата, правительство рассматривает возможность предоставления убыточным предприятиям трехлетней отсрочки по выплате кредитной задолженности банкам.
В качестве альтернативного и относительно менее болезненного для банков варианта реструктуризации может быть принято решение о предоставлении отсрочки только по просроченной кредитной задолженности убыточных предприятий, которая составляет 124,4 млрд. руб., или 21% от всей просроченной кредиторской задолженности, по состоянию на 1 апреля.
В любом случае, рассматриваемое решение затронет интересы банков, чьи активы на всю сумму реструктуризации (отсрочки) будут заморожены, т. е. банковская система понесет значительные финансовые потери и столкнется со значительным кризисом ликвидности. При этом станет невозможным выполнение заданий по наращиванию собственного капитала и ресурсной базы банков, что повлечет сокращение объемов кредитования реального сектора и связанные с этим негативные последствия для экономики в целом. Согласно второму варианту доля проблемных кредитов увеличится до 5-9% при установленном национальном банке индикативном параметре 3%.
Единственный эффективный вариант решения проблемы — это принципиальное решение проблемы убыточных предприятий (через процедуру банкротства, приватизации, продажи за символическую цену и пр.) и реструктуризация и приватизация банковской системы. Банки и долги предприятий («плохие» или просроченные кредиты) нужно продать.
Опыт успешной приватизации и реструктуризации банковской системы демонстрирует Словакия, где в 2002 г. плохие долги банков составили 12% ВВП. Реформа банковского сектора в Словакии состояла из трех основных задач: реструктуризация и приватизация трех крупнейших государственных банков; реформирование мелких и средних банков и усиление банковского надзора и регулирования. Трансакционные издержки, реклама, консалт по этой реформе были поддержаны международными организациями, а сами банки проданы крупнейшим зарубежным банкам. Доход, полученный от приватизации банков, составил 42,7 млрд. крон (примерно 1,5 млрд. долл.). К 2004 г. в стране остался 21 банк (в 1998 г. их было 25), а доля иностранных инвесторов в суммарном капитале банков составила 90%. Вместо убытков, устойчиво генерируемых банковской системой в 1997–1999 гг., банки стали зарабатывать прибыль (в 2004 г. чистая прибыль равнялась 410 млн. долл.).
В нашем случае, выбирая «из двух зол», правительство рассматривает два варианта типично административного решения проблемы (хуже может быть только проведение всеобщего взаимозачета и списание задолженности предприятий банкам как таковой, однако это грозит немедленным всплеском инфляции и, соответственно, девальвации курса рубля). Помимо множества негативных последствий самой инфляции для экономики, девальвация будет означать снижение долларового эквивалента средней зарплаты, что неприемлемо по политическим причинам накануне выборов.
Решая своим фирменным способом проблему долгов убыточных предприятий банкам, правительство забывает, что основной источник ресурсов банков в Беларуси — депозиты населения. Вкладывая реальные деньги и сбережения людей в бездонную бочку убытков предприятий, которые должны производить свою продукцию любой ценой, правительство очень рискует. Если наступит день, когда банки не смогут рассчитаться по своим обязательствам с населением, оранжевую революцию в Беларусь не нужно будет импортировать.
Елена Ракова
12.08.05Другие публикации автора