Евроконституция: обходной маневр

Конец предыдущей недели для Европейского союза был ознаменован двумя событиями. Одно, возможно, историческое: в ночь на пятницу участники неформального саммита ЕС в столице Португалии после трудных переговоров и откровенных политических торгов достигли компромисса в вопросе о конституционном договоре. Таким образом, кризис, начавшийся два года назад после провала попыток одобрить общеевропейскую конституцию на референдумах во Франции и Нидерландах, похоже, удалось преодолеть.

Впервые идея о необходимости принятия Европейской конституции, в которой планировалось закрепить итоги реформы Евросоюза, была высказана в конце 90-х годов прошлого века. В декабре 2001 года для разработки конституции создан Европейский конвент, состоящий из 105 представителей органов Евросоюза и стран-членов ЕС во главе с экс-президентом Франции Валери Жискар д`Эстеном. Работа конвента продолжалась с февраля 2002 года по июль 2003 и завершилась публикацией проекта документа.

29 октября 2004 года на саммите в Риме проект подписали лидеры всех стран Евросоюза. Документ предусматривал изменение процедуры принятия решений (вместо консенсуса предполагалось согласие не менее 15 стран-участниц, представляющих не менее 65% населения союза), сокращение числа еврокомиссаров, учреждение постов президента и министра иностранных дел ЕС. Для его вступления в силу требовалась ратификация в каждом из членов Евросоюза, проводимая либо голосованием в парламенте, либо на референдуме. Начиная с ноября 2004 года, документ был одобрен парламентами 17 стран, а также на референдумах в Испании и Люксембурге. Однако 29 мая и 1 июня 2005 года на плебисцитах во Франции и Нидерландах большинство жителей проголосовало против. В связи с этим оставшиеся страны — Великобритания, Швеция, Португалия, Польша, Ирландия, Дания и Чехия — отложили решение данного вопроса на неопределенный срок.

Такое положение не устраивало руководство ЕС, стремившееся к более глубокой интеграции. Особенную активность проявляла новый канцлер ФРГ Ангела Меркель, одним из предвыборных лозунгов которой было именно возобновление конституционного процесса. Поэтому в период председательства Германии в первой половине нынешнего года работа возобновилась. В результате на июньском саммите были согласованы основные положения нового договора.

Некоторые разногласия, тем не менее, оставались. Например, Италия была недовольна тем, что в соответствии с документом ей предоставлялось меньше мест в Европейском парламенте, чем Великобритании и Франции. Польша же угрожала наложить вето, если в договор не будет включен так называемый «Иоаннинский механизм» (названный так по имени греческого города, где он был разработан), позволяющий меньшинству временно приостанавливать решения, принятые по новым правилам. Австрия добивалась сохранения квот для иностранных студентов, а Болгария по не вполне понятным соображениям настаивала на своем праве называть общую европейскую валюту не «euro», а «evro».

Надежды на успех значительно возросли после того, как Великобритания заявила о своей удовлетворенности зафиксированными в договоре положениями, ставящими предел полномочиям ЕС в сфере юридического и взаимодействия. Некоторым государствам не нравились намерения Лондона ограничить потенциал договора в продвижении европейской интеграции, однако в конце концов они согласились с тем, что подписание его даже в таком варианте является более важным.

В итоге Италия выторговала себе дополнительный мандат. Компромисс выглядит следующим образом: с 2009 года в Европарламенте будет заседать 751 человек — 750 депутатов и председатель, и Италия получит 73 места — столько же, сколько и Великобритания, а Франция, как и планировалось, — 74. По требованию Польши в один из дополнительных документов к договору о реформах внесли примечание, согласно которому страны, оказавшиеся при голосовании в Совете ЕС в незначительном меньшинстве, вправе настоять на повторном обсуждении вопроса, причем отменить это примечание можно только единогласным решением сообщества. Пошли навстречу и болгарам.

Глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу заявил: «Мы, конечно, сожалеем, что нам пришлось пойти на уступки некоторым странам, чтобы достичь принципиального согласия относительно договора о реформах. Но мы уважительно относимся к выдвинутым ими условиям и считаем, что лучше найти решение, которое будут выполнять большинство государств, пусть даже для одной-двух стран будут сделаны исключения, нежели вообще не продвигаться вперед. Разногласия нам не нужны». Действительно, пока плата за достижение главного результата не выглядит чрезмерной, хотя, разумеется, окончательное заключение можно будет сделать лишь по прошествии определенного времени.

Скорее всего, договор будет носить название «Лиссабонский», по имени города, где было достигнуто окончательное согласие, а не «Реформаторский», как предполагалось вначале. Он содержит многие изменения, которые должны были быть введены посредством заторможенного проекта конституции, в том числе:

— вместо нынешней системы, когда страны-участницы поочередно занимают председательское место в организации на протяжении шести месяцев, вводится пост президента Европейского Совета с ротацией через два с половиной года (кстати, французский президент Николя Саркози хотел бы видеть первым на этом посту нынешнего премьера Люксембурга Жан-Клода Юнкера, а британский премьер Гордон Браун — своего предшественника Тони Блэра);

— вводится новая должность, объединяющая в себе функции существующего Верховного представителя по внешней политике и безопасности (сейчас им является Хавьер Солана) и комиссара ЕС по внешним вопросам (т.е. современного поста Бениты Ферреро Вальднер), что должно обеспечить Евросоюзу большее влияние на мировой арене. Лицо, занимающее этот пост, станет одновременно заместителем главы Европейской Комиссии;

— сама Европейская Комиссия сокращается, с 2014 года число ее членов будет составлять две трети от количества стран, входящих в ЕС (сейчас каждая страна имеет своего комиссара);

— между 2014 и 2017 годами произойдет изменение удельного веса государств-участников при голосовании для принятия решений;

— все основные структуры ЕС — Европейская Комиссия, Европейский парламент и Европейский Суд — получат новые полномочия, в частности, в области юстиции и внутренних дел;

— по ряду направлений будет отменено право национального вето.

Предполагается, что договор будет подписан главами государств и правительств 27 стран-участниц сообщества 13 декабря на официальном саммите ЕС, после чего начнется ратификация. Она должна завершиться к следующей весне, а окончательно вступить в силу договор должен во второй половине 2009 года.

Евросоюз в цифрах:

Брюссель надеется, что теперь союз станет более дееспособным. Главная цель новшества — улучшить структуру управления и механизм принятия решений внутри ЕС. Единогласие останется обязательным условием лишь в вопросах, связанных с внешней, внутренней, налоговой и социальной политикой, в остальных же случаях будет действовать упомянутый принцип «двойного большинства».

Поскольку основное содержание конституции в договоре сохранено, возникает естественный вопрос, почему он не называется конституцией. Формально потому, что конституция должна была заменить собой все прежние соглашения в рамках ЕС, чтобы последний «начал жизнь заново», а новый договор всего лишь вносит изменения в Маастрихтский Договор о Европейском союзе и в Римский Договор о создании Европейского сообщества. В действительности же, судя по всему, это было сделано для того, чтобы процесс снова не был сорван из-за имеющихся у многих европейцев опасений по поводу чрезмерной централизации. На сей раз в документе нет даже намеков на «супергосударство», что как раз и вызвало отрицательную реакцию у жителей Франции и Нидерландов. В нем также опущены все упоминания о символике ЕС — флаге, гербе и лозунге, хотя нынешние символы продолжают существовать. Короче говоря, имеет место явная попытка формально обойти возникшие проблемы, не отказываясь при этом от заявленных конечных целей.

Что касается влияния данных преобразований на гипотетическую перспективу вступления в Евросоюз нашей страны, то в обозримом будущем оно не представляется существенным. Известно, что в Европе существует достаточно серьезное противодействие дальнейшему расширению ЕС, вызванное опасениями ухудшения экономического состояния и, как следствие, снижения уровня жизни. Вероятно, поэтому лидеры Евросоюза избегают делать заявления о принципиальной возможности вступления в организацию таких стран, как Украина, Молдова и Беларусь, даже в случае их полного соответствия установленным требованиям. Хотя, во-первых, в основополагающем Маастрихтском договоре на этот счет не содержится никаких ограничений, и, во-вторых, понятно, что при любых обстоятельствах окончательное решение оставалось бы за Брюсселем. Между тем, такого рода моральная поддержка была бы крайне важна, особенно для граждан нашей страны, которых власти постоянно убеждают, что «в Европе нас никто не ждет». Не вызывает сомнений, что подобная агитация стала одной из основных причин не слишком впечатляющей массовости «Европейского марша».

В более узком смысле, хотя, увы, распространение на Беларусь условий нового соглашения нам пока не грозит, грядущая трансформация могла бы оказаться достаточно полезной. Особенно в свете второго упомянутого события, пусть в общеевропейском масштабе оно имеет несравненно меньшее значение: в ту же пятницу Александр Лукашенко своим указом одобрил «в качестве основы для проведения переговоров проект Соглашения между Республикой Беларусь и Комиссией Европейских сообществ». В соответствии с этим проектом Беларусь соглашается, наконец, с учреждением на своей территории представительства Еврокомиссии, признает правосубъектность здесь каждого из Европейских сообществ, а также дипломатический иммунитет представителей Евросоюза.

Данная тема заслуживает отдельного рассмотрения, отметим лишь, что ожидаемое повышение гибкости и оперативности Брюсселя в принятии решений вкупе с открывающимися возможностями для более детального мониторинга положения дел в стране могло бы оказать достаточно существенное воздействие на внутриполитическую ситуацию. К сожалению, вышеуказанные принципиальные изменения начинают вступать в силу лишь через несколько лет, так что даже при самых благоприятных обстоятельствах вряд ли стоит ожидать быстрого эффекта.