12 января, вместо поездки в Москву для переговоров с Газпромом, белорусский премьер отправился в Вену. Между тем, с Нового года Беларусь не получает газпромовского газа. Нет соответствующего соглашения и нет определенности –- ни по ценам, ни по объемам поставок. Официальный Минск из всех сил беспокоится мало. Его беспечность особенно заметна на фоне истерики, случившейся чуть более года назад по поводу менее значительного газового недоразумения.
Итак, мы живем без газа.
Если быть более точным, газ нам все же дают — «Итера» и «Транснафта». Этот газ поступает из той же трубы, что и газ Газпрома, но по более дорогой цене — сегодня это $46,7 за 1 куб. м. (приблизительно как для Украины). Или по цене, по которой мы привыкли его получать, но быстро отвыкли в относительно короткий период — с мая 2002 по декабрь 2003 года. Об этом обстоятельстве по какой-то причине чаще всего забывают, многие — эксперты, аналитики, комментаторы и политики — всерьез говорят о том, что Беларусь быстро загнется на коммерческом газе. Что имеется в виду, не вполне понятно: то ли заводы остановятся, то ли пенсионеры замерзнут, и тогда воспитывать детей придется подросткам. Еще раз напомним о том, что Беларусь всегда получала газ по цене, близкой к «коммерческой» (что бы ни говорили об этом много знающие о «коммерческих ценах» поляки и немцы, часто игнорирующие тот факт, что расстояние до них длиннее), но коммерческий газ не мешал ей гордо именовать собственный феномен «экономическим чудом». Мимоходом можно сказать о том, что данное «чудо» стало парадоксальным образом рассеиваться по мере роста поставок льготного газа при параллельной газификации Полесья.
Апрельское соглашение 2002 года о равных тарифах на услуги естественных монополий (именно благодаря ему в Беларусь пришел льготный газ) стало исполнением давней мечты белорусской номенклатуры, мечты, прочно засевшей в администраторских головах со времен Вячеслава Кебича.
Мысль о том, что россияне «делают деньги из воздуха», что все блага у них «валяются под ногами», а белорусам приходится «потом и кровью» отрабатывать свой хлеб, в той или иной форме звучит в большинстве выступлений белорусского руководства. Указанное соглашение как бы уравнивало «шансы», и это уравнивание являлось одной из ключевых позиций российско-белорусской интеграции. Единые тарифы на газ в обязательном порядке предполагали параллельную уступку со стороны белорусского руководства — создание газотранспортного СП на базе Белтрансгаза и Газпрома к июлю 2003 года. Что означает передачу контроля над белорусской газотранспортной системой Москве (мечта российской номенклатуры).
Под данные соглашения газ пошел. Льготный, как и предполагалось. Этот факт настолько обрадовал белорусов, что к ноябрю они израсходовали весь годовой лимит. В этой математической хитрости крылось политическое простодушие: именно здоровый белорусский аппетит позволил Газпрому настоять на акционировании Белтрансгаза уже к концу 2002 года (не исключено, что высшие менеджеры компании рассчитывали именно на этот эффект). Резонанс от простого стечения обстоятельств был настолько велик, что ситуацию быстро окрестили «газовой войной», «давлением России на Беларусь» и т. д. и т. п. У многих вообще возникла иллюзия, что россияне решили не давать белорусам газа и что это плохо кончится (для одних, для других или тех и других сразу).
Страшная газовая война как-то быстро урегулировалась, с нового года газ пошел снова (что для газа вполне естественно), и резоны, в соответствии с которыми необходимо было создавать газотранспортное СП, утратили свой неотложный характер. Поэтому Белтрансгаз был окончательно преобразован в ОАО лишь в мае 2003 года, а официальные предложения по созданию газотранспортного СП белорусская сторона сформулировала лишь к середине июля 2003 года, т. е. на полмесяца позже срока, с которого СП уже должно было начать свое существование.
История оттачивания этих предложений интересна сама по себе. Согласно первоначальному проекту (по сведениям, просочившимся в прессу), контролю над Белтрансгазом надлежало оставаться в руках белорусского правительства, стоимость компании была определена в размере $2,1 млрд. В ответ на заявления российской стороны (все через прессу), что «реальная» стоимость Белтрансгаза не превышает $700 млн., условия были скорректированы: компания стала стоить $5 млрд., соответственно контрольный пакет — $2,5 млрд. Согласно многочисленным «нашим источникам» в обоих правительствах, Белтрансгазе и Газпроме, разница в оценках обусловлена различием в методах оценки. Газпром хитроумно оценивал Белтрансгаз как банальное предприятие — по балансовой стоимости, Белтрансгаз себя — с помощью президента, опиравшегося преимущественно на так называемый аналоговый метод. Суть последнего, по всей видимости, состоит в том, что Белтрансгаз — дорогое предприятие, его стоимость тождественна стоимости «окна в Европу». Подобная манера оценки, безусловно, не лишена логики, но правомерность такой оценки нелегко обосновать; именно поэтому до последнего времени Минск решительно отказывался от услуг независимых экспертов.
Затем требования Минска были еще усложнены — на сей раз в части наращивания поставок российского газа в Беларусь до 24 млрд. кубов к 2020 г., спустя какой-то срок — до 33 млрд. куб. к 2010 г. (плюс увеличение транзита газа через Беларусь с 30 млрд. куб м. до 100 млрд. кубов). Самые крупные цифры по всем параметрам и оформили окончательные белорусские предложения, с которыми и. о. премьера Сергей Сидорский поехал в Москву.
В ответ руководство Газпрома посокрушалось, что не имеет возможностей обеспечить рост транзита до 100 млрд. куб. м. (поскольку Европе столько газа не нужно), и порекомендовало обосновать рост потребностей Беларуси в газе до 33 млрд. куб. м. (для сравнения: в 2003 году Германия получила 25,5 млрд., Италия — 14,1 млрд., Украина — 19,9 млрд.; эти страны являются крупнейшими потребителями российского газа). Кроме того, Газпром настоял на покупке именно контрольного пакета акций белорусской компании, для оценки которой предложил пригласить независимого оценщика.
Стороны подписали протокол разногласий, и говорить, в общем, стало не о чем. В сентябре Газпром направил российскому правительству предложение денонсировать российско-белорусский договор «О создании газотранспортного предприятия», в соответствии с которым Беларусь с мая 2002 г. получала 10,2 млрд. кубов газа по ценам 5-го ценового пояса России, которое было принято и подписано Касьяновым. И еще с августа Газпром поднял свои расценки на 20% для независимых поставщиков, обеспечивающих примерно 40% годовой потребности Беларуси (возросшую с 2002 г. на 2 млрд. кубов или 12%, до 18,5 млрд., что, заметим, также сложно обосновать, например, ростом ВВП, который составил 6,8%; возможно, газ в нашей стране намазывают на бублики).
Шумно анонсированные переговоры Александра Миллера с белорусским руководством не привнесли в ситуацию ничего нового. Пока не будут подписаны документы о создании российско-белорусского СП, Газпром отказывается обсуждать условия поставки газа в 2004 году, который, как известно, уже на дворе. Именно в этом ключе и должны пройти намеченные на 16 января переговоры Сергея Сидорского в Москве.
Согласно сообщениям российской прессы, «Транснафта» и «Итера» располагают в общей сложности 2 млрд. куб. м. для поставок в Беларусь (для обеспечения остальных поставок, предусмотренных контрактами, требуется санкция Газпрома). В подземных хранилищах Беларуси может находиться еще 0,7 млрд. кубов. Этого — с учетом состоявшихся в Беларуси новогодних каникул — должно хватить до конца февраля (но вряд ли до 15 марта; впрочем, возлагать надежды на эту магическую дату безрассудно). Вероятно, что до этого времени стороны и будут выжидать: одна — газа, другая — Белтрансгаза.
Но затем все равно придется перейти к очередной фазе интеграции/дезинтеграции.