Дан старт переговорному процессу, в ходе которого Беларуси и Газпрому предстоит урегулировать группу связанных вопросов, позиции по которым предварительно как бы согласованы, хотя в действительности в этом отношении стороны предпочитают держать руки развязанными. То есть переговоры будут непростыми и едва ли — короткими. Центральная тема переговоров — окончательная цена на газ на будущий, 2008 год.
Хорошо известно, что цена на российский газ определена контрактом между Газпромом и Беларусью по формуле: 67% от среднеевропейской цены минус транспортные расходы. Однако конечный выход данной формулы зависит от группы дополнительных параметров или, если угодно, сопутствующих обстоятельств. В рамках указанной формулы цена 1 тыс. куб м. газа для Беларуси может располагаться в диапазоне 125-170 долларов. К какой из границ цена откажется ближе и насколько близко? Это зависит от исхода переговоров или, как мы определили это ранее, от соотношения сил переговорных позиций (см. Основной перечень, НМ, 31.08.07). Имело бы смысл сразу сказать о цене самого вопроса: каждые отвоеванные у Газпрома 10 долларов при наших объемах потребления означают экономию в размере 200 млн. долл. в год. Короче, есть о чем спорить, но итоговую цену должны уточнить поправки, зависящие от: а) регионального уровня цен, т. е. от того, насколько успешно Газпрому удастся навязать повышение цен для наших соседей; b) наличия у страны энергетических альтернатив и/или «естественных» союзников, т. е. сторон, заинтересованных в бесперебойной работе белорусского маршрута; с) качество платежной дисциплины белорусской стороны по текущему контракту; d) разрешения вопросов, касающихся управления газотранспортными сетями на белорусской территории.
Говоря грубо, российский монополист полон решимости взвинтить цену для западных соседей России до 200 долл. за тыс. куб. м. и выше. И, насколько можно судить по новостным сообщениям (довольно-таки противоречивым), переговоры с Украиной и странами Балтии проходят непросто, и точки над «i» пока не поставлены. Что касается Украины, то с ней переговоры могут затянуться до Рождественских праздников. С одной стороны, для Беларуси плохо и тревожно, что региональные цены растут (поскольку наша цена привязана к региональной). С другой стороны, неопределенность в переговорах с Украиной, то обстоятельство, что Газпром не может достичь твердых соглашений без наращивания трансакционных издержек, создает для белорусской стороны определенное окно возможностей и, соответственно, усиливает ее переговорные позиции. Дело в том, что у Газпрома нет возможностей вступить в новый год без транзитного соглашения хотя бы с одной из сторон — Украиной либо Беларусью, основных транзисторов российского газа в Европу. Уместно вспомнить о том, что в 2006 г. Беларусь избежала повышения цен на газ почти исключительно благодаря тому, что Газпром вел затяжную позиционную войну с Украиной.
Второй пункт, касающийся союзников, как мы неоднократно отмечали, — традиционно слабое место белорусской переговорной позиции. У нас немного союзников, а если иметь в виду вздорную манеру белорусского руководства говорить о чем бы то ни было, то несложно предположить, что они в видимой перспективе и не появятся. Например, теоретически Беларусь могла бы координировать свои действия с Украиной на газовом направлении. Однако вероятность такой комбинации близка к нулю, поскольку обе страны выступают как транзитные конкуренты и, следовательно, не могут друг другу доверять и строить свои контакты напрямую — без участия посредников (скажем, в рамках ГУАМ или Энергетической хартии). Между тем за последний год, и в особенности за последний месяц были сделаны определенные шаги, которые, несомненно, должны быть записаны в актив нашей переговорной позиции. Прежде всего это переговоры с главной Энергохарии и визит г-на Сидорского в Литву, в ходе которого были сделаны авансы по поводу белорусского участия в балто-польском проекте АЭС. С учетом этих двух шагов возрастает и относительная цена предварительных договоренностей с Ираном, Венесуэлой и Азербайджаном. Разумеется, можно говорить о том, что все эти инициативы имеют и будут иметь скорее медийный, нежели реальный эффект. Однако «могущество» и «непреклонность» Газпрома, и даже «неуклонный рост» его капитализации — это тоже во многом медийные эффекты, результаты его информационных побед.
Что происходит по ту сторону этих «капитальных» побед? Эксперты все чаще говорят о нарастающих проблемах российского монополиста, связанных с пренебрежением инвестициями в газоразведку и газодобычу. В начале года МИД Чешской Республики подготовил специальный доклад по энергетической безопасности. В нем чешские аналитики прогнозируют, что после 2010 года Россия не сможет выполнить до 45% обязательств, законтрактованными европейскими потребителями. А директор энергетических программ Центра «НОМОС» Михаил Гончар, сопоставляя объемы падения добычи с экспортными объемами, заключает, что чешские эксперты сделали чересчур оптимистическую оценку среднесрочных перспектив российской газодобычи (см. Зеркало недели, № 37). Анализируя состояние компании, эксперт заключает, что налицо все признаки нарастающего ресурсного кризиса, и в этой ситуации Россию ожидает дефолт по обеспечению контрактных поставок на европейские рынки. Вот вам еще один колосс на глиняных ногах: с одной стороны — небоскребы и новые транзитные мощности, попытки скупить газотранспортные и газораспределительные активы на европейских рынках, с другой же стороны — нарастающая неспособность всем этим воспользоваться.
В свете этих прогнозов более или менее отчетливо вырисовывается реальная переговорная линия Газпрома. В действительности кампанию интересует не столько повышение газовых цен как таковое (это естественно: ведь в итоге далеко не все смогут платить по счетам), сколько отказ восточноевропейских стран от законтрактированных квот. Другими словами, тактика Газпрома направлена на пересмотр системы контрактов по схеме: для того, чтобы сохранить длинные контракты с богатыми европейскими странами, необходимо отказаться от части обязательств перед бедными странами — такими, как Украина и Беларусь. Ибо у этих стран не очень хорошо обстоят дела с платежной дисциплиной, и они в принципе не способны инвестировать длинные средства во что бы то ни было. В ту же логику вписывается стремление компании блокировать выход центрально-азиатского газа на европейские рынки, т. е. распоряжаться им как своим собственным ресурсом (который предположительно восполнит ресурсный дефицит в ближайшем будущем).
Из сказанного выше следует, что снижение квот газопотребления белорусской стороной может рассматриваться как резервная уступка, позволяющая отстоять относительно низкие цены на газ. Но это — теоретически. На практике страна не может снизить газопотребление (это означало бы мгновенное снижение роста, поскольку «газ» и «рост» в нашем случае связаны напрямую), и белорусское руководство пока ничего не сделало для того, чтобы пересмотреть энергобаланс в пользу альтернативных ресурсов. Это обозначает еще одну слабое место в белорусских переговорных позициях.
Еще одно традиционно слабое место — чрезвычайно низкая платежная дисциплина — нет, не белорусских потребителей, но их уполномоченного агента по переговорам. Здесь доходит до смешного: согласно инсайдерской информации (см. Росбалт), 11 октября белорусская правительственная делегация приехала на переговоры просить денег. Опять для покрытия неплатежей за уже потребленный газ. Это при том, что профицит белорусского бюджета составляет более 1 млрд. долл., а уровень оплаты потребителями внутри страны приближается к 100%. То есть деньги правительство у нас забрало, отдавать их никому не спешит, и уверенно не скажешь, куда оно их наметило заначить. Здесь следовало бы сказать, что российская сторона охотно пойдет нам навстречу. Охотно. Но взамен оформления рассрочки по оплате газа вновь потребует разделить газовый контракт на две части — соответственно контракт на транзит и контракт на поставки. В случае успеха, который теоретически может быть достигнут (из-за жадности Минфина РБ), белорусская сторона лишится одного из своих главных козырей — взаимосвязанности транзита в Европу с поставками в Беларусь. Посему деньги желательно было бы изыскать. А в принципе, следовало бы лишний раз подчеркнуть, что официальный Минск продолжает укреплять без того устойчивый имидж злостного неплательщика и вздорного переговорщика, тем самым двумя руками помогая Газпрому строить СЕГ и рыть «потоки».
Что касается газотранспортного СП на базе «Белтрансгаза», то данную позицию можно пометить как нейтральную. Если, конечно, правительство не догадается оформить оставшиеся из причитающихся Газпрому акций в залог под получение очередного кредита. Тогда это будет слабая позиция: акции, находящиеся в залоге, имеют спорного собственника и, соответственно, голос российской стороны в определении транзитных тарифов, равно как и других вопросах управления газотранспортными сетями будет не менее значим, чем условно наш.
В завершении следовало бы сказать, что белорусская сторона чересчур много спорных вопросов вываливает на переговорах. Вдобавок делает это одновременно, а не последовательно. Здесь вам и контрактная цена на будущий год, и транзитная цена на грядущий год, и отсрочка платежей за год нынешний. В такой неразберихе легко упустить что-то важное. А менеджмент Газпрома довольно мастерски этой неразберихой пользуется: сначала — только закончились выборы в Раду — Украине напоминают о непогашенных долгах за предыдущий период, затем открывают переговоры по задолженностям, которые будут складываться в будущем году. Необходимо определиться с приоритетами, помня о том, что нельзя достичь всего сразу. Или ценовая величина — или объем квоты. Или «связанный» контракт — или «подайте, Христа ради, на пропитание»…