А.Т.:Насколько я в курсе, вы являетесь одним из самых последовательных и настойчивых противников Милинкевича?
Ю.Х.:Насчет последовательности не совсем верно. Был период, когда я его поддерживал. Причем, довольно энергично. И приложил все усилия, чтобы организовать совместную работу по подготовке КДС 2005 года. Оно и понятно — Милинкевич был выдвиженцем БНФ.
Я настаивал на том, чтобы вне каких-либо структур и корпоративных интересов, был создан рабочий штаб, который помогал бы ему принимать, с моей точки зрения, политически выверенные решения.
С этим и связано первое разочарование. Я считал тогда и считаю сейчас Милинкевича очень неопытным в политике человеком. Умные советы помогли бы ему избежать явных ошибок и промахов. Увы. После победы на КДС с перевесом всего в восемь голосов, многие контакты были прерваны. Имеются в виду контакты лишь с некоторыми людьми из Партии БНФ, а не со всеми. Например, контакты поддерживались с тем же Вечерко, что и объясняет его дальнейшую непоследовательность. Возможностей что-то обсуждать, советовать я был лишен, что, конечно же, задело. Но не настолько, чтобы становиться врагом. Я терпеливо ждал.
Еще летом 2005 года писал о том, что досрочные президентские выборы весьма вероятны, что и объявили 16 декабря 2005 года. Естественно, никаких доказательств реальности этого предположения у меня не было. Хотелось всего лишь как-то подтолкнуть к активной работе.
После октябрьского КДС с Милинкевичем мы встретились только в первой декаде января следующего года. Это была рабочая встреча, в работе которой участвовали он и руководитель его избирательного штаба. Я выступил очень резко. И потребовал, чтобы была начата работа над Программой кандидата в президенты от Объединенных демократических сил. Никаких реальных движений в этом направлении не было, а до выборов оставалось меньше трех месяцев.
А.Т.: Если я правильно понял, это была первая встреча после довольно длительного перерыва?
Ю.Х.: Совершенно верно. После КДС мы не общались вообще, хотя до этого контактировали регулярно.
На упомянутой встрече решили потребовать от Национального комитета ускорить работу над Программой. Но через неделю абсолютно ничего не произошло. Через две тоже. Не знаю, может, Лебедько что-то в этом направлении и делал, но заметно ничего не было. Прежде всего, потому, что не требовал сам Милинкевич. Это я знаю по личному опыту общения с некоторыми тогдашними руководителями ОГП. В частности с Добровольским. Хороший человек, замечательный парень, но, на мой взгляд, особой активностью и работоспособностью не отличается. Его нужно постоянно «толкать в шею», иначе результата не добиться.
В конце января я вновь поднял этот вопрос. Как видите, я являлся настоящим сторонником Милинкевича, ибо очень хотел, чтобы всё было сделано вовремя. Мою настойчивость встретили с некоторой растерянностью. Дескать, кто это напишет? Я попросил дать поручение мне. Только сделать это официально. Получилось, что поручение я почти «вырвал».
Целую неделю в БНФ мы работали над Программой. «Мы» — это экономисты, политологи, журналисты и т. д. Сделали и отдали на доработку в Национальный комитет. Доработка привела к тому, что текст был сильно выхолощен.
К сожалению, дать Программу в государственную прессу, как это положено по избирательному законодательству, не смогли. Просто не уложились в сроки. Что было, на мой взгляд, очень большой глупостью. И виноват в этом не Калякин, который руководил избирательным штабом, а сам Милинкевич.
После этого я стал к нему относиться не как к единомышленнику, а как к тому, кто непонятно по какому праву представляет объединенную демократическую оппозицию, и не несет никакой ответственности.
Дальше были события на Октябрьской площади, которую многие стали называть площадью Калиновского. Я был там два раза. Один раз сразу после выборов, другой во время палаточного городка.
Вечером 17 марта собралось много людей, но на ночное возложение цветов я не пошел. Покинул площадь сразу после начала метели — не молодой все-таки. Тем более, что по поведению Милинкевича было ясно, что у него никакого плана на эту ситуацию нет. Он занял весьма непоследовательную позицию.
На мой взгляд, не нужно было идти к администрации президента, и откровенно нарываться на столкновения с милицией. Поскольку на выборах не было нормального наблюдения, вполне логично было идти к Центризбиркому. Мы имели полное моральное право. В тот момент следовало бы потребовать полных и объективных данных, без подтасовок и фальсификаций. Я не скажу, что это остановило бы обманщиков, но делать подобное нам бы следовало. Даже, если бы помешала милиция, то никаких оснований у нее не было б. В случае стычки, моральная победа была бы на нашей стороне. Оппозиция никаких законов не нарушала, а просто пыталась не допустить фальсификаций.
У Милинкевича, повторюсь, никакого плана просто не было. В очередной раз.
Я читал его выступления перед избирателями. Всё очень обтекаемо. В тот момент, даже показалось, что Козулин прав, когда решил идти отдельно. Козулинская резкость хоть как-то добавила остроты в эту избирательную кампанию. Да, раскол был, но он объективен. Если сложить голоса Милинкевича и Козулина, то мы получил цифры поддержки всей оппозиции. К слову, никто из них не заявлял, что против объединения. Они занимались некой чисто формальной «перепасовкой». Каждый призывал присоединиться именно к нему. Лично они даже не встречались, что, на мой взгляд, в корне неправильно. Шаг навстречу должен был сделать Милинкевич, так как после КДС у него был статус единого кандидата. Увы, этого не произошло.
Немало других ошибок. Я могу сравнивать с кампанией 1994 года, в которой принимал более активное участие, поскольку тогда был ближе к кандидату. Милинкевич не «зажигал» так как Позняк. Ставить в вину это нельзя. У кого-то есть талант, у кого-то его нет. Я просто констатирую факт. Милинкевич гораздо слабее, хотя дальнейшее поведение показало, что он не менее честолюбив и эгоистичен. По моему глубоко убеждению в наших условиях, когда приходится противостоять авторитарному лидеру, это недопустимо. Возможно только искреннее объединение, а не с фигой в кармане. Про какую тайную политику можно вообще говорить, если все мы у диктатуры словно «мыши под веником»!
Но и это не давало права для публичной критики Милинкевича. До тех пор, пока все не отдохнули от выборов и посадок. Необходимость созыва нового Конгресса я озвучил только в мае 2006 года. Было бы вполне логично для того, чтобы сохранить лидерство, заручиться еще одной поддержкой. Многие считали: нужно отчитаться, подвести итоги. Глубоко убежден, если б Милинкевич тогда провел бы встречи с активистами в регионах, а после этого пошел на Конгресс, он бы его безусловно выиграл. И с преимуществом не в восемь голосов.
Его тактика уклонения от проведения КДС мне абсолютно непонятна. Он не говорил ни «да», ни «нет». Окружил себя «обтекаемыми» людьми типа Корниенко.
Регионам Милинкевич предпочел зарубежье и приятное времяпровождение, когда его всюду встречают, как несправедливо обиженного. К слову, нигде ему не хватило смелости признать свое поражение, о чем уже говорили все независимые социологи. Это неприятно удивляло. Тот же Гончарик свое поражение признал, хотя набрал в два раза больше голосов. Вместо этого начали говорить, что выигрышем является рост протестных настроений, их подъем. Да, он есть, но вряд ли его можно назвать выигрышем на выборах.
Милинкевич стал говорить об объединении молодежи, вышедшей на площадь. Но я же там был и всё видел. Ребята находились в состоянии эйфории, весьма далекой от рациональной оценки ситуации. У них был подъем эмоций. Для молодых это свойственно. Но объединить их в некую структуру, тем более такому лидеру как Милинкевич, с моей точки зрения было бы просто фантастикой. Сомнения на этот счет были совершенно искренними.
Когда Милинкевич с осени 2006 года стал говорить про то, что на Конгресс не пойдет, а будет создавать свое независимое движение, я поначалу отнесся к этому без должного внимания. Ибо считал невозможным построить молодежь в некие ряды. Слишком разные идеалы, а у некоторых их нет вообще. В фильме Юры Хащеватского на этот счет есть хороший эпизод. У девушки-студентки спрашивают, что ее привело на площадь? Она отвечает, что туда пришел ее парень. Ей абсолютно «начхать» на Милинкевича и некие принципы демократии. Чтобы таких объединить, нужно много времени, аккуратности и терпения.
Именно по этой причине я начал писать про то, что новое движение будет формироваться из членов «старых» партий. И для этого были основания. Во время избирательной кампании я дважды съездил в Гомельскую область и увидел, что там именно так и происходит.
А затем на Управу БНФ пришло письмо из Брестской области. Это своеобразная «черная метка» мне и Ивашкевичу. С одной стороны письмо развеселило, ибо там не было никаких обвинений, кроме того, что я не поддерживаю Милинкевича. С другой — насторожило.
Решили с Ивашкевичем туда съездить. Все вопросы удалось снять и найти взаимопонимание. Но выяснилось, наш Брестский лидер «неровно дышит в сторону Милинкевича». Как и заместитель председателя Партии БНФ Михалевич. То есть создается оппозиция, что грозит очередным расколом. Поскольку их сторонники очень неплохо работают в регионах, всё можно было нивелировать только лично. Тоже самое наблюдалось в других партийных структурах. Там тоже многие считали проведение КДС не нужным. Приходилось переубеждать.
К слову, в это же время активно начал ездить и сам Милинкевич.
То, что он был вынужден придти на Конгресс, заслуга, прежде всего, зарубежных «кураторов». Именно они потребовали на известной встрече в Вильнюсе провести его в конце мая и определиться по поводу лидерства на региональных конференциях. Это стало весьма весомым аргументом, ибо «кураторы» олицетворяют ту небольшую финансовую поддержку, которую имеют Объединенные демократические силы. То есть решили деньги, а не идеология, которой не было и нет.
Для тех, кто любит политический юмор, я бы порекомендовал прочитать резолюцию, подготовленную Национальным Комитетом, а также альтернативную. И найти там, как говорили в советское время, десять отличий. Их нет. А есть только эмоции. И желание Милинкевича быть финансово неподотчетным лидером.
А.Т.: Хотелось бы более конкретно узнать, в чем суть непоследовательности Вечерко?
Ю.Х.: Он иногда, скажем так, поддерживал тактику обструкции. Особенно в начале этого года. Общеизвестен лозунг «Компромисс ради единства». Целиком поддерживаю, но этот компромисс предусматривал закрепление поста лидера персонально за Милинкевичем. Когда вопрос рассматривался на нашем Сойме, я был в абсолютном меньшинстве, то есть кроме моего «за» был еще один «воздержавшийся». Всё это стало поводом для написания письма, где я еще раз подчеркнул, что считаю подобное решение глубоко ошибочным и не буду его выполнять, ибо это предусмотрено нашим Статутом. Более того, намерен агитировать против партийного решения. Если бы обсуждался вопрос о лидерстве, то раскол был бы неминуемым. Мне не нравится ярый антикоммунизм Милинкевича, который ему очень удобен. Это может расколоть оппозицию, чего я очень не хочу. Впрочем, обо всех деталях лучше расскажет сам Вечерко.
А.Т.: Вы сказали насчет подъема. А он есть?
Ю.Х.:Думаю, да. В первую очередь в самой оппозиции. Об этом довольно красноречиво свидетельствует систематическое увеличение участников оппозиционных акций.
А.Т.: Может, это связано только с экономическими проблемами?
Ю.Х.:Честно говоря, в Минске они пока не очень заметны. Здесь номенклатурщики научились смягчать удары. Недаром, Лукашенко так боролся за постепенный рост цен на российский газ. Он своего добился. Почти все уважаемые экономисты говорят, что настоящий кризис будет только в следующем году. Тогда и можно будет увязывать рост протестных настроений с некими экономическими факторами. Сейчас социологи утверждают обратное. Почти семьдесят процентов опрошенных считают, что их благосостояние растет.
Если сейчас экономические факторы и действуют, то только благодаря Лукашенко. Это он, а не оппозиция заставляет людей осознать необходимость диверсификации энергоносителей. Таково прямое следствие его «войны» с Москвой.
Другое дело — село. Там ситуация совсем плачевная.