Несмотря на то, что сейчас американо-российские встречи в верхах происходят намного чаще, они все еще вызывают в памяти события двадцатилетней давности, когда подобные саммиты являлись самыми важными событиями международной жизни. К сожалению, нельзя не признать, что тогда они воспринимались с гораздо большим оптимизмом, поскольку создавали ощущение — впоследствии оправдавшееся — начала конца «холодной войны». Теперь же, напротив, все чаще говорится о том, удастся ли лидерам сегодняшней и бывшей сверхдержав посредством личных контактов предотвратить сползание мира к прежнему противостоянию.
Последнее свидание американского и российского президентов в Кеннебанкпорте, штат Мэн, с одной стороны, наглядно продемонстрировало громадный прогресс, достигнутый во взаимоотношениях на личном уровне, а с другой — подтвердило наличие серьезных проблем на уровне государственном. Владимир Путин стал пока единственным из зарубежных лидеров, которому удалось посетить родовое «гнездо» Бушей. Такой чести не был удостоен даже британский премьер, верный союзник Соединенных Штатов. Если вспомнить, что Путин был также первым главой государства, приглашенным Бушем на его ранчо в Техасе, становится очевидным, насколько большие усилия прилагает нынешний глава Белого дома, пытаясь установить доверительные связи со своим российским коллегой.
Похоже, однако, что по большому счету эти старания остаются напрасными. Когда Буш в 2001 году заглянул в душу к Путину и объявил, что она у него добрая, казалось, будто на планете наступает эра мира и процветания. Однако шесть лет обмена любезностями мало способствовали улучшению американо-российских отношений, тем более, что нефтяные богатства придали Кремлю геополитическую самоуверенность. Более того, наблюдатели отмечают, что отношения достигли низшей точки за последнее время, и сомневаются, что их могут исправить рыбалка, три застолья и одна дискуссия.
Пожалуй, единственным позитивным моментом в американо-российских отношениях на данном этапе является то, что как у Буша, так и у Путина есть основания не нагнетать напряженность. России в ближайшие 10 месяцев предстоят парламентские и президентские выборы, и Путин едва ли захочет оставить своему преемнику слишком уж серьезные проблемы между Москвой и Вашингтоном, тем более, что, судя по всему, сам он от власти далеко отходить не собирается. А американскому президенту с его проблемами в Ираке в последние полтора года нахождения у власти меньше всего нужна открытая вражда с Россией. Тем не менее, обеспокоенность оставляемым после себя наследием вряд ли окажется достаточно сильной, чтобы заставить их свернуть с пути, неуклонно ведущего к дальнейшей конфронтации.
Понятно, что в ее основе лежат все более отчетливо проявляемое стремление России вернуть себе утраченный статус сверхдержавы и не менее явственное желание Америки за собой этот статус сохранить. Кроме того, к прошедшей встрече стороны накопили солидный багаж разочарований. Россия убеждена, что ее искреннее стремление к справедливому и равноправному миру разбилось о национальный эгоизм стран Запада, прежде всего США. А Америка считает, что Россия продемонстрировала неспособность отказаться от своей извечной экспансионистской и антидемократической сущности.
Что же касается конкретных разногласий, то в настоящее время основные расхождения наблюдаются по противодействию ядерным устремлениям Ирана и особенно по тесно взаимосвязанной с этим пунктом противоракетной обороне для Европы, по поведению России в отношении Запада в вопросах энергоносителей, по предоставлению независимости сербской провинции Косово, по взаимоотношениям США и Украины, наконец, по явному отходу кремлевской администрации от демократических преобразований в России.
Пожалуй, наиболее острым в данный момент является противостояние в области европейской ПРО, точнее, по поводу размещения ее элементов в так называемом «третьем позиционном районе», то есть в Чехии и Польше. Данная проблема уже достаточно подробно обсуждалась на нашем сайте («Дары данайцев», 22.06.2007), однако во время «лобстерного саммита» Владимир Путин внес новое предложение — об установке радара в Южной России в том случае, если азербайджанский радар с точки зрения США окажется неадекватным. Кроме того, он предложил более активное участие в этом проекте европейских стран и НАТО и призвал к созданию совместных центров раннего предупреждения в Брюсселе и Москве, что, по его идее, должно превратить ПРО из источника напряженности в региональное «стратегическое партнерство».
При этом, однако, Путин четко дал понять, что эти инициативы должны стать заменой предполагаемым американским элементам противоракетного щита в Центральной Европе, а не дополнением к ним, как предлагал Вашингтон. Поэтому, как считают западные обозреватели, Соединенные Штаты не уверены, является данное предложение серьезной попыткой достичь соглашения по ПРО и углубить военное сотрудничество между Россией и Западом до беспрецедентного уровня, или это попытка подрыва американских планов, нацеленная на раскол Европы (The Financial Times, 4.07.2007). На Западе опасаются, что предложения Путина являются всего лишь отвлекающим маневром с целью предотвращения создания чешской и польской баз ПРО.
Стоит отметить, что, предлагая американцам свои РЛС, Россия признает обоснованность опасений США по поводу ракетной угрозы с юга. Но тогда, как логично заметил Александр Храмчихин, заведующий аналитическим отделом российского Института политического и военного анализа, «постановка вопроса — российские РЛС должны полностью заменить предполагаемую систему ПРО в Чехии и Польше — выглядит, мягко говоря, странно. Если американские опасения обоснованны (а Москва это признала), значит, система ПРО действительно должна быть построена и включать в себя не только средства разведки, но и средства поражения. Локатором ведь ракету не собьешь. Если мы требуем отказаться от строительства позиции противоракет в Польше, то зачем американцам РЛС в Габале и под Армавиром?» (Независимая газета, 6.07.2007)
Складывается впечатление, что Кремль не прочь сыграть в «хорошего и плохого следователя». Как пишет британская пресса, «не успели два президента сложить на чердак удочки, как Сергей Иванов, которого многие считают самым вероятным кандидатом в преемники Путина, повторил старые угрозы Кремля. Если Америка все-таки будет строить базы ПРО в Чехии и Польше, заявил он, то Россия может переместить ракеты в свой самый западный регион — в калининградский анклав» (The Economist, 6.07.2007).
В Вашингтоне весьма критически отнеслись к этим высказываниям. «Выступление Сергея Иванова крайне несвоевременное и неудачное, оно вызывает у нас глубокое сожаление», — заявил представитель госдепа США Шон Маккормак. Тот же тезис обнародовал и пресс-секретарь Белого дома Тони Сноу (КоммерсантЪ, 7.07.2007).
Тем самым американская администрация дала понять, что ультиматумы не ведут к решению проблемы. Это может означать, что США готовы пойти на сделку с Россией по ПРО, но не на тех условиях, которые предлагает Москва. Смысл же большинства европейских комментариев сводится к тому, что Западу намного проще договориться по ПРО с Владимиром Путиным, чем с его преемником, а потому США и НАТО следует поторопиться, чтобы успеть до марта 2008 года. Ради этого можно даже пойти на некоторые уступки России. По мнению того же «Коммерсанта», возможно, именно такой реакции Кремль и добивался.
Пока, однако, достичь желаемого результата ему не удалось. 5 июля высокопоставленный представитель администрации президента США, сказал, что создание позиционного района американской системы противоракетной обороны в Польше и Чехии продолжается и не является предметом для торга с Россией. Позднее госсекретарь США Кондолиза Райс подтвердила, что США не согласны с российским предложением и намерены продолжать создание позиционного района ПРО в Польше и Чехии: «Русские после периода времени, в течение которого они говорили „нет, нет, нет“ по поводу того, что мы намерены делать в области противоракетной обороны, решили теперь выступить с рядом своих собственных идей. Сейчас мы не согласны и считаем, что мы по-прежнему должны продвигаться вперед с Чешской Республикой и Польшей».
Госсекретарь намекнула на то, что всю первую половину года высокопоставленные российские военачальники постоянно заявляли о невозможности совместных усилий с США в данной сфере по той причине, что, мол, военно-стратегический партнер получит доступ к секретным технологиям, а это, в свою очередь, нанесет ущерб национальной обороне России. Правда, она тут же добавила: «Но мы согласны в том, что это может быть сферой, в которой российско-американское сотрудничество может совершить гигантский рывок вперед. Теперь министр обороны Гейтс и я встретимся осенью с нашими российскими коллегами, министром обороны Сердюковым и министром иностранных дел Лавровым, для проведения продолжительных переговоров о том, как нам продвинуться вперед (NEWSru.com, 7.07.2007).
Вашингтон вообще демонстрирует готовность к поиску компромисса. Недавно Роберт Гейтс предложил российским военным осуществлять мониторинг объектов в Польше и Чехии — вплоть до создания постоянной наблюдательной миссии. «Мы не будем чинить препятствий, если это укрепит доверие русских», — заявил он. Как заметил исполнительный директор вашингтонской Ассоциации по контролю над вооружениями Дэрил Кимбалл, нужно обязательно искать решение, которое дало бы возможность США достичь своих целей по ПРО, но при этом не стало причиной новой гонки вооружений с Россией. Конечно, у России не может быть права диктовать Западу, какая у него должна быть система безопасности, но безопасность Соединенных Штатов еще во многом зависит от сокращения российского ракетно-ядерного потенциала (КоммерсантЪ, 4.07.2007).
Итак, определенное стремление обеих сторон к поиску взаимоприемлемых решений имеет место, однако в целом ситуация остается в неопределенном состоянии. Возможно, большая ясность возникнет после упомянутых осенних переговоров министров, а также следующей встречи американского и российского президентов, которая должна состояться тоже в сентябре, на саммите Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества в Австралии.
На фоне проблематики ПРО остались почти незамеченными другие итоги переговоров, хотя их темы также были весьма важными. Например, не слишком большое внимание было уделено в СМИ сильному ходу США, которые предложили дальнейшее сокращение стратегических наступательных вооружений, но этот вопрос заслуживает отдельного обсуждения. Кроме того, вроде бы наметились некоторые подвижки в российской позиции по ядерной программе Ирана: американские представители говорят, что Путин идет на сближение, видя угрозу со стороны Тегерана.
Каким же образом данное противостояние может сказаться на нашей стране? Честно говоря, несмотря на отсутствие прямой военной опасности, ничего хорошего ждать не приходится. Можно предположить, скажем, что кремлевский правитель потребует от Вашингтона некоей компенсации за уступки, например, закрыть глаза на нарушения прав человека и свою неоимперскую политику, в том числе признать преобладающее влияние Москвы в прежней советской сфере интересов. Хотелось бы надеяться, что на такую сделку США не пойдут.
Опасен и другой вариант — если России и США договориться не удастся. Риторика белорусских властей в последнее время явно нацелена на восстановление, хотя бы частичное, прежних привилегированных отношений с Россией, включая, разумеется, экономические преференции. При этом в качестве обоснования постоянно используется как раз обеспечение защиты восточных соседей от гипотетической угрозы, будто бы создаваемой американской системой ПРО. Как-то с трудом верится, что в Кремле действительно считают эту угрозу реальной, но даже в этом случае не исключено, что там просто захотят воспользоваться ситуацией.