Свет в конце тоннеля

Не помню, кто именно посмешил меня недавно анекдотом: «Свет в конце тоннеля не радует, если этот свет стремительно приближается». Имелся в виду стремительно приближающийся поезд. Действительно — такая перспектива обрадует разве что вконец спятившую Анну Каренину.

Белорусское общество мало чем напоминает Анну Аркадьевну. Правда, у большинства белорусов тоже есть дети, однако на этом сходство и заканчивается. Поскольку стремительно приближающаяся ясность в вопросе о перспективах развязки девятилетнего, без малого, пребывания у власти Александра Лукашенко способна обрадовать лишь его самого. Сквозь туман общество, поневоле смирившееся с бесконечными подсчетами голосов г-жой Ермошиной, твердило: «Миленький, обещал ведь — двенадцать лет, так чтобы не больше!» Сейчас, когда речь идет о почти уже предрешенном референдуме, с ужасом замечаешь подступившее к носу просветление.

Сочинский отдых Александра Григорьевича, его катание на лыжах по ослепительному горному снегу этот ужас только усилили. Особенно, когда пронесся слух о том, что отдых сей разделяет с Александром Лукашенко вице-спикер Палаты Представителей Владимир Коноплев. Ибо отношения, сложившиеся в течение последнего года между Александром Григорьевичем и Владимиром Николаевичем, не выглядели столь уж радужными, чтобы совместный спуск по склону какой-нибудь горы воспринимался как само собой разумеющееся. В конце концов, Коноплев — это не Шейман, с которым у действующего главы белорусского государства всегда найдется какой-нибудь повод для общих приятных воспоминаний. Не о Шклове же им вспоминать, честное слово!

Далее начинаются домыслы. Собственно говоря, они уже начались, поскольку Владимир Коноплев не демонстрировал нам свой билет на самолет до Сочи (ибо если он отдыхал с президентом, то, скорее всего, летел с ним и одним самолетом), а посему никаких доказательств пребывания Владимира Николаевича в Красной Поляне у нас нет. Но если они на самом деле отдыхали вместе, то очень хочется как-то реконструировать содержание этого замечательного «отдыха».

Александра Лукашенко сегодня гораздо больше интересует будущее, нежели прошлое. Его собственное будущее. В 1994 году он боролся за свое право стать первым президентом суверенной Беларуси. В 1995 и 1996 году он боролся за свое право осуществлять президентскую власть, не учитывая традиционных для цивилизованной части политических деятелей мира сдержек и противовесов. В 2001 году он боролся за свое право быть переизбранным. Далее политическое будущее гражданина Беларуси Александра Лукашенко завершилось. Переизбрание на президентский пост его в 2001 году означало финал его карьеры: ну не в депутаты же ему опять возвращаться, прости Господи?! Пенсия? Представьте себе Лукашенко пенсионером… Бр-р-р! Впереди, таким образом, — внезапный тупик в 52 года.

Чисто технологически сам Александр Григорьевич избежать этого тупика может единственным способом — проведя третий в своей политической биографии референдум и сняв последнюю юридическую преграду на пути к третьему сроку президентуры. Эту возможность он озвучил сам, причем вполне благопристойно — вначале отвечая на вопрос директора минского бюро радио «Свобода» Валентина Жданко, а затем во время встреч со студентами минских вузов. Разумеется, сам Лукашенко не мог знать, что отдельные студенты после подобных встреч (сам свидетель!) цедили сквозь зубы: «Над этим дурачком посмеяться хотели, а он…» Зато совершенно очевидно, что та шутливая интонация, с которой белорусский президент возвещал о возможности третьего срока «по заявкам трудящихся», изобличает в нем не столько «дурачка», сколько умного человека. Причем — очень умного.

Теперь вернемся к Коноплеву. Весь прошедший 2002 год и самого Владимира Николаевича, и де-факто руководимую им Палату Представителей, и его ближайшее политическое окружение власть давила, как могла. Оставалось лишь подивиться живучести Коноплева и «коноплевцев»: их только что дустом морить не пробовали. Сейчас — потепление, приближение, политическая реабилитация всех и вся, включая почти уже отправленного в отставку главного следователя страны Леонида Глуховского. И, как вершина, — совместное катание на лыжах. Так сказать, читайте, завидуйте!

Как правило, такая нежность и почтительность друг к другу бывает либо у подельников, либо у крайне заинтересованных в собеседнике людей. Первое — это вряд ли (Шейман бы не позволил, он у нас строго блюдет закон), второе — пожалуйста, всегда готовы.

Согласно Конституции 1996 года (за неимением гербовой пишем на простой, как говаривали во времена незабвенного Павла Ивановича Чичикова), правом инициировать референдум наделены три субъекта законодательства. Это — глава государства, группа граждан надлежащей численности и, наконец, парламент большинством в две трети депутатского корпуса. Юридически все три инициатора абсолютно равноправны, политически же дело обстоит совсем не так.

Сам президент не может инициировать продление собственных полномочий и отмену им же (политически) продиктованной Конституции. Это выглядело бы совсем уже неприлично. Мало, видите ли, ему, ненасытному, двенадцати лет правления, подавай чуть ли не пожизненное! Сам Александр Григорьевич это очень даже хорошо понимает, посему даже перед студентами «кокетничает»: мол, только если вы сами попросите…

Клуб политических самоубийц, готовых «самим попросить», уже есть. Первым о подобной готовности объявил лидер Федерации Профсоюзов Беларуси Леонид Петрович Козик. Однако Александр Григорьевич так тщательно «опустил» профсоюзы на «подобающее» им место, что политическая инициатива Козика стать козликом отпущения вряд ли прельщает самого Лукашенко. Профсоюзы столь успешно за последние полтора — два года предавали всех и вся, вначале Гончарика, потом Витко, что становиться заложником профактива просто не хочется. Руки потом слишком долго мыть придется.

Можно, конечно, и не прибегая официально к помощи профсоюзов, сформировать инициативную группу наподобие той, которая собирала подписи за выдвижение Александра Лукашенко на повторный срок в 2001 году. Не исключаю, что ее вновь может возглавить почтенный сенатор Чергинец. Но здесь встает другой вопрос. Экономическая ситуация 2003 года разительно отличается от таковой же 2001 года. Переизбирали Лукашенко — поставщика дешевого газа, гаранта низкой квартплаты и своевременной пенсии. Нынешний правительственный курс ассоциируется исключительно с неимоверным взлетом расценок на коммунальные услуги, вычеркиванием хлебопродуктов из перечня товаров, цены на которые регулируются государством, и отключением российских телеканалов, столь излюбленных белорусским народом. Наконец, до 2002 года в ответ на сакраментальный лермонтовский вопрос: «Ребята, не Москва ль за нами?!» — батька всех белорусов слышал в ответ однозначное: «Москва — звенят колокола! Москва — златые купола!» С тех пор столько о мухах и котлетах говорено было, что под Москвой остается лишь умереть (политически, разумеется), каковая перспектива никак не может радовать Александра Григорьевича, великого жизнелюба.

В этих, принципиально новых экономических и внешнеполитических условиях тоже можно, конечно, попытаться вновь собрать подписи за собственное выдвижение. Но тогда генералу Чергинцу придется идти в народ и объяснять, кто, как и чем мешал до сих пор Александру Григорьевичу облагодетельствовать белорусского избирателя. В условиях, когда семья из четырех человек в Минске платит за квартиру около 100 тысяч белорусских рублей, за подобный разговор легко можно схлопотать по морде, и сенаторская неприкосновенность не поможет. То есть, сам Николай Иванович, человек и генерал, может, конечно, рискнуть, он в Афганистане и не такое видел. Но других желающих будет чрезвычайно немного. А те, что будут, дай им Бог, разумеется, здоровья, в лучшем случае способны дойти до урны с бюллетенями либо вызвать таковую на дом по крайней немощности.

Остается последний вариант — парламентский. Для этого необходимо всего-то семьдесят четыре голоса. И «пастух», способный довести этих агнцев до точки их политического заклания. До сих пор — с 1996 года начиная — эту функцию исполнял в белорусском парламенте Владимир Николаевич Коноплев.

У кого-то из классиков мирового кинематографа есть потрясающая по своему смыслу сцена. Роскошный бородатый козел ведет стадо овец на бойню. Он хорошо знает, что он делает. Просто в нужный момент, когда он вводит овец в загон, дверь в противоположной стороне загона захлопывается за ним, и он остается в живых, в то время, как его «паства» остается в руках убийц. Но в один трагический момент дверь не открывается и перед самим козлом. И гибнут все.

Так уже было в 1996 году, когда рядом с Владимиром Коноплевым бок о бок стоял Юрий Малумов. Тогда Коноплева выпустили, захлопнув дверь перед носом Малумова. Вероятно, Коноплев об этом помнит. Как помнит он и о 2002 годе, когда его публично унизили, дезавуировав его попытки вернуть парламенту хотя бы часть надлежащих ему согласно мировой практике полномочий. Несмотря на наличие бороды, умный и хитрый Коноплев хорошо понимает, что сейчас — когда у Александра Лукашенко есть шанс стать обязанным лично ему в третий раз (после 1994 и 1996 годов) — дверь непременно захлопнется перед носом «пастуха», если только он и впрямь окажется «козлом». Ибо только очень глупые депутаты белорусского парламента сегодня не обсуждают публично план, якобы созревший в недрах госсекретариата Совета Безопасности: не допустить повторного избрания ни одного члена нижней палаты. И имя Коноплева отнюдь не рассматривается на этот раз в качестве исключения.

Именно поэтому разговор наедине Лукашенко и его бывшего помощника, если этот разговор только действительно имеет место, должен был быть столь длительным, что требовал совместного проведения отпуска. Именно поэтому он должен был проходить вдали от Минска, там, где нет повседневных сует, а есть лишь блистающие снежные вершины гор. На фоне вечности легче представить себе ближайшее будущее.

Есть и еще один момент. Можно набрать семьдесят четыре депутатские голоса — в теории. А на практике? Это должны быть семьдесят четыре человека, тесно связывающие свое политическое будущее с Александром Лукашенко. Где же таких наберешь? Вероятно, даже Шейман не смог бы содействовать подобной операции — ну десять, положим, ну двадцать человек, но никак не более. Потому что позиция Владимира Путина по отношению к Александру Лукашенко свидетельствует о главном: Россия больше не является гарантом политической будущности действующего белорусского президента. Гарантии развеялись с пивной пеной «Балтики» и запахом бензина «Славнефти». Упражнения в искусстве вождения российских олигархов за нос закончились из рук вон плохо. Иногда Россия может простить нарушение своих политических интересов, но экономических — никогда!

Можно представить себе, как двое взрослых людей, знающих цену слову друг друга, сидят со списком депутатов в руках и разгадывают этот печальный кроссворд: кто и как проголосует. Потому что подобный вопрос можно будет поставить на голосование в парламенте лишь один раз. И только с заведомым результатом — чтобы выиграть наверняка. Потому что другого выхода в данном случае просто нет. Если семьдесят четыре голоса не будут получены в первом же заходе, Лукашенко проиграл партию, и власть в стране де-факто переходит в руки депутатского корпуса. И это так же неизбежно, как свет, стремительно приближающийся к нам из другого конца тоннеля.

Александр Федута