В числе глупцов есть некая секта, называемая лицемерами,
которые беспрерывно учатся обманывать себя и других,
но больше других, чем себя, а в действительности обманывают
больше самих себя, чем других.
Леонардо да Винчи
28 августа президент Российской Федерации В. В. Путин направил президенту Республики Беларусь А. Г. Лукашенко Послание с предложением немедленно приступить к процедуре подписания Договора о введении в денежное обращение Республики Беларусь российского рубля. Письмо ушло адресату, автор улетел на остров Сардиния. Там еще разгар лета. В Беларуси лето закончилось, а вместе с ним завершилась эра российско-белорусской интеграции.
Косвенно провал бесконечного конструирования Союзного государства подтвердили белорусские государственные СМИ, которые 28–30 августа ни одним словом не обмолвились о письме российского президента. На фоне последнего заявления А. Лукашенко 27 августа в Орше, в котором он фактически отказался от российского рубля, такая фигура «умолчания», выбранная официальным Минском, смотрелась красноречивее любых заявлений.
Белорусский президент отказался не просто сдать в архив Национального банка белорусскую валюту. Фактически он разрушил сердцевину всего комплекса союзных договоренностей между двумя странами. Оршанское заявление А. Лукашенко означает нарушение статьи 13 Договора о создании Союзного государства, гласящей: « Союзное государство имеет единую денежную единицу (валюту). Денежная эмиссия осуществляется исключительно единым эмиссионным центром. Введение и эмиссия другой валюты в Союзном государстве, помимо единой денежной единицы, не допускается», а также статьи 22 того же Договора: «В Союзном государстве поэтапно вводится единая денежная единица (валюта) с одновременным созданием единого эмиссионного центра».
Естественно, что белорусский агитпроп попытается предложить населению версию, что, во-первых, ничего катастрофичного с российско-белорусской интеграцией не произошло и торможение одной из ее составляющих (валютной) не скажется на общем движении к созданию Союзного государства. Во-вторых, Беларусь ни на шаг не отступает от Договора от 8 декабря 1999 года, где остались до сих пор не выполненными еще масса статей и пунктов, непосредственно связанных с решением проблемы единой валюты, ввод которой должен завершать процесс интеграции, а не начинать его. В принципе БТ и основные государственные газетные «рупоры» в этом русле и действуют. Но они лгут.
Правда состоит в том, что весь сценарий рождения СГ нанизан на единую валюту, как мясо на шампур. Это сердцевина, а не завершение интеграции. В Программе действий Российской Федерации и Республики Беларусь по реализации положений Договора о создании Союзного государства, принятой одновременно с Договором о создании СГ, пункту о введении единой валюты присвоено почетное третье место («В ходе формирования единого экономического пространства осуществляется валютная интеграция на основе введения единой денежной единицы (валюты). В этих целях будет подписано межгосударственное соглашение о введении единой денежной единицы и формировании единого эмиссионного центра. Срок — IV квартал 1999 года — I квартал 2000 года»). Впереди в тексте Программы только «Выравнивание основных макроэкономических показателей…» и «Унификация гражданского законодательства…», но только в п. 3 указаны конкретные даты заключения соответствующих соглашений.
Поражает то, что к такому повороту событий оказался совершенно не готов оперативный и стратегический штаб президента РБ — его Администрация. Ведь, начиная с конца июля 2003, российский президент практически на всех встречах со своими помощниками, министрами, депутатами, губернаторами и, как заключительный аккорд, с премьер-министром М. Касьяновым обсуждал белорусскую тематику. Такое ощущение, что государственные аналитики не смотрят даже телевизор, не говоря уже о том, что не читают иную, распространяемую в таких случаях, документацию под специальными грифами. Хотя возможно, что у Минска не осталось «живых» информационных коммуникаций в российской столице. Три летних месяца прошли впустую.
«…лето красное пропела, оглянуться не успела, как зима катит в глаза…»
Напомним основную фабулу летнего политического сезона 2003 года. Лето началось с белорусского унижения на юбилее в Санкт-Петербурге, провалов переговоров о создании СП на базе «Белтрансгаза» и конкурса по продаже пакетов акций белорусской нефтехимии. Весь этот негатив был только следствием того, что в 2003 году в политический резонанс попали два ведущих тренда — интеграция с РФ и подготовка к белорусскому конституционному референдуму. Первый тренд оказался расколот на две основные проблемы: включении российского капитала в приватизацию белорусской экономики и конструирование единой денежной системы Союзного государства России и Беларуси. Безусловно, что эти проблемы на более глубоком уровне составляют если не одно целое, то, во всяком случае, кровно связаны.
В подвешенном состоянии оказалась прелюдия к референдуму. По заранее продуманному сценарию легитимизации конституционных преобразований, повод «обязана» была предоставить Россия. Только в этом варианте появлялась возможность замаскировать личные желания А. Лукашенко приватизировать пост главы белорусского государства. Повод для референдума должен быть «элегантным», естественным и вытекать из потребностей внешнеполитических комбинаций с Российской Федерацией.
Но, как говорится, «гладко было на бумаге», хотя вряд ли мы когда-то увидим такого рода официальные «бумаги». Парадокс оказался в том, что основной тренд (интеграция) уже больше года не только блокирован, но и приобрел обратную тенденцию, превратившись в орудие шантажа официального Минска. Эта тенденция проявилась не сразу. Газовый кризис ноября прошлого года был только опытом в духе академика Павлова. Он продемонстрировал, что закрутка газового вентиля позволяет достичь соглашений за столом переговоров, но в то же время предоставляет Александру Григорьевичу огромные пропагандистские дивиденды среди собственного электората.
В ответ, прекрасно понимая бесценную политическую весомость для А. Лукашенко наличия процесса бесконечного российско-белорусского единения, Москва потребовала от официального Минска согласия на одновременную денонсацию Договора от 8 декабря 1999 года о создании Союзного государства (версия А. Лукашенко, озвученная на пресс-конференции 1 августа 2003 г.). В. Путин осознал, что время интеграции как козыря первой величины на российском политическом игровом поле завершилось. В международном плане Союзный Договор стал для Кремля чем-то вроде кандалов на ногах бегуна. А. Лукашенко превратился для «питерцев» в один из пунктов длинного перечня политического «наследства» (доставшегося им от Б. Н. Ельцина), от которого необходимо избавиться.
Для А. Лукашенко ликвидация Договора о создании виртуального Союзного государства являлась не просто сокрушительным внешнеполитическим провалом, но и опасностью, что под руины СГ может попасть он сам. Особенно возмутило Александра Григорьевича то, что российская сторона не предложила ему никакой компенсации. С ним даже не вступили в торг, что его невероятно оскорбило. По сути, его попросили просто выйти вон. А ведь в случае денонсации Договора, А. Лукашенко терял свои, как он считал «несомненные права» на Кремль. В понимании белорусского президента, это было уже слишком. Официальный Минск буквально вцепился в Договор.
Москву истеричный отказ А. Лукашенко не только не расстроил, но даже порадовал («рыба крючок проглотила»), так как в таком случае его можно было «прижать» по программе–минимум (контроль над газовым транзитом через Беларусь) и по программе-максимум (объединение денежных систем двух государств под эгидой Центробанка РФ). Кремль так и поступил (январь–апрель 2003).
А. Лукашенко не выдержал удар. Он привык годами третировать и шантажировать российское правительство и Кремль интеграционным пугалом и не смог адекватно ответить, когда его заставили за эту интеграцию реально платить. Он, наконец, уяснил, каково быть самому жертвой продуманного политического шантажа. Привычка к безнаказанности, замешанная на невероятном самолюбии, сделала свое дело — белорусский президент сначала грубо обрубил «газовый» договор от 12 апреля 2002 года (льготные цены на природный газ в обмен на «газовый» СП), а затем с помощью белорусской оппозиции (стоит только обратить внимание на заголовки «Народной Воли» от 28 августа) навалился на перспективу замены белорусского рубля на российский. С этого момента интеграция фактически завершилась. Осталась только пропагандистская составляющая.
Вот тут бы белорусскому президенту и «нажать на тормоза». Дело в том, что для Беларуси альтернативы приватизации «Белтрансгаза» и введению российского рубля нет. Причем, если провести быстрые и решительные экономические реформы, кардинально реформировать бюджет страны и принципы финансовой политики, прорвать инвестиционную блокаду, приватизировать экономику и создать более-менее адекватный нашим размерам фондовый рынок, то можно было бы надеяться на сохранение белорусского рубля как единственной денежной единицы страны. Хотя даже и в таком варианте, без привязки белорусского руля к валюте первого класса, было бы трудно обойтись. Тем не менее, при определенной воле и ресурсах страну можно было бы развернуть на путь быстрых преобразований. Цена таких реформ — власть. Правящая элита это понимает. Но если оставить все так, как есть, то впереди у республики только два пути — чужая денежная единица или дефолт. Иного не дано. А. Лукашенко это, как говорится, «нутром ощущает», но, как всегда, являясь любителем «простых решений», он надеется «выехать» на интуиции и мифе, который ему нашептали, о его всесокрушающей воле. Любопытно, как она ему поможет в валютном вопросе?
Если бы все ограничивалось только валютой, то это было бы полбеды. Страна постоянно ходит вокруг второго капкана — газового. Альтернативы частичной приватизации газового транзита просто не существует в природе. В ближайшие годы «Газпром» добьется, что у него на западном направлении будет до 30% резервных мощностей по перекачке углеводородного сырья на экспорт. Это как раз и является объемом белорусского транзита. Для нас это — перспектива превратиться в трубопроводный тупичок. Причем, нельзя забывать, что лет через пять закачивать газ в белорусские трубы будет просто опасно. Они действительно ржавые. Нужны колоссальные инвестиции для модернизации.
Но с другой стороны, появление россиян в сердце созданной за десятилетие усилиями А. Лукашенко «Империи реэкспорта» для белорусских властей смерти подобно. Можно только представить, какой клубок противоречий в правящей элите Беларуси может вызвать активная работа газораспределительного и газотранзитного СП: от кошмара расплаты за перерубленные, до этого момента тщательно оберегаемых от посторонних глаз, схемы продаж до подрыва психологических традиций безнаказанного транзитного грабежа россиян. Этого белорусский президент допустить не мог. Сформулированная цена в 5 млрд. долларов за «Белтрансгаз», между прочим, впервые озвученная С. Сидорским, означала только то, что СП создано не будет.
С июня А. Лукашенко оказался в роли короля Речи Посполитой и Саксонии Августа Великолепного, который в период Северной войны однажды попал в положение едва не союзника Швеции (со стороны Саксонии), заключив с ней мир, и одновременно ее врагом (со стороны Речи Посполитой). Перед белорусским президентом встала задача не просто «обрубить» две разрушительные лично для него тенденции («трубы» и «российский рубль»), но и не дать Москве возможности принять адекватные меры. Надо было использовать метод А. Райкина: «На вашу телеграмму о недопоставке станков металлорежущих отвечаем, что помидоры отправлены баржой, а баклажаны по железной дороге». В принципе об этом варианте было написано в статье «Задание на лето»: «Что остается для А. Лукашенко? Окопаться и попытаться выстоять. Сохранить в своих руках предприятия и, прежде всего, „Белтрансгаз“. Белорусскому президенту надо всеми силами дождаться осени. Осенью План заиграет всеми, пока неведомыми для нас, гранями. Кроме того, осенью Москве будет не до Минска — 7 декабря выборы в Госдуму».
Александр Григорьевич план выполнил только наполовину. Из своего «окопа» он не смог сделать «засаду». К сожалению, из него никогда не получится настоящего политического «партизана».
Вместо того, чтобы действительно «отсидеться» и протянуть время до осени, он решил заняться закулисной антипутинской суетой. Но и здесь он не приобрел дивидендов.
Союз с российскими левыми и Борисом Березовским пока ничего Минску не дал. Ситуацию спутала Старая площадь. Сидящий в одном из кабинетов этого славного комплекса административных зданий господин с широко распространенной в российской элите фамилией Иванов оказался мозгом развернувшегося давления на «ЮКОС». Одним ударом средний и малый бизнес в регионах, которому политтехнологи Б. Березовского и Г. Зюганова уготовили роль естественных союзников левых, оказался переброшен на сторону прокремлевских сил. Левые засуетились, что проявилось в деятельности депутата Глазьева. С одной стороны, надо было бы поддержать микровойну с олигархами, но как на это посмотрит Борис Абрамович? Не поддержать — впереди маячит политический раскол. Сумятица сказалась на белорусском президенте.
С одной стороны, Александр Григорьевич появился на российском политическом крыльце. Но с другой стороны, дальше порога его не пустили его же союзники. И дело не в том, что А. Лукашенко — политик маргинальный. Ему даже формат В. Жириновского, который все-таки является родоначальником нового политического стиля, оказался не по силам. По имиджу и взглядам ближе всего к нему только старожил российских политических помоек товарищ Анпилов. Кстати, в этом и состоит убогий удел политического «провинциала». В данный момент Александр Григорьевич оказался не просто невостребованным. Он стал мешать.
Дело в том, что на белорусском политическом поле столкнулись и мгновенно переплелись две «белорусские» тенденции. К несчастью для Минска, они и составляют тот самый пресловутый «белорусский фактор», о котором так громогласно заботился А. Лукашенко на вошедшей в историю российско-белорусских раздоров пресс-конференции 1 августа. Первая тенденция связана с распространением и укоренением в среде российской элиты мнения о том, что связи с А. Лукашенко не только не на пользу политическому авторитету, но и прямо вредят перспективе политической карьеры. Во многом такому мнению о себе белорусский президент обязан своему характеру. Капризность, скандальность, непредсказуемость и недоговороспособность Александра Григорьевича вошли в российский политический фольклор.
Вторая тенденция связана со стихийной и частично управляемой переоценкой интеграционного фактора на российском политическом поле. Во многом новое звучание интеграции оказалось созвучно идее построения и развития национального российского государства. Ностальгия по СССР преодолена.
Тем не менее, «интеграционный (в данном случае, возьмем по умолчанию, „белорусский“) фактор» в среде белорусской элиты, как властвующей, так и оппозиционной, успел обрасти множеством мифов. Главный из них заключен в утверждении глобального и первостепенного значения интеграционной тематики для россиян. Причем, если государственные пропагандисты связывают данный результат социологических опросов граждан России с неким славянским братством и популярностью политики и личности президента А. Лукашенко, то оппозиция — с присущим русскому народу «имперским» мышлением. Естественно, что и первое, и второе является в большей степени заблуждениями. Попытаемся разобрать «плюсы» и «минусы».
Во-первых, со времени Петра Великого Россия существовала в окружении государств и территорий, на которые она имела огромное политическое, экономическое и культурное влияние. Часть этих земель в итоге оказалась в ее составе. Но привычка ощущать свое государство в роли флагмана союзной эскадры сохранилось в сознании россиян. Кстати, в этом нет ничего такого, что позволяло бы россиян за это оскорблять, обвиняя в «имперских амбициях». Любое государство сильнее, когда оно имеет союзников. Нельзя только забывать, что союзник союзнику рознь. Этот фактор — «плюс» к интеграции.
Во-вторых, укорять россиян в пристрастии к варианту «аншлюса» Беларуси просто смешно. В их понимании В. Путин строго следует колее, прорытой до него всенародно избранным президентом Беларуси. В данном случае, некоторые наши политические деятели просто перекладывают с больной головы на здоровую. Не было бы инициатив А. Лукашенко — не было бы Союзного государства. С другой стороны, если бы представить себе такую невероятную ситуацию, что восемь лет назад к Беларуси захотела присоединиться вдруг ставшая неожиданно независимой Белосточчина или Черниговщина, то надо думать, что и белорусское общество, по примеру российского, так же искренне недоумевало бы о причинах, мешающих немедленно включить эти земли в состав белорусского государства согласно ее районно-областному делению. Это также — «плюс».
В-третьих, в российском обществе накапливается раздражение к соседям. В первую очередь оно коснулось стран Прибалтики, затем перескочило на страны Восточной Европы. Антиукраинская волна развивалась самостоятельно. Такого рода настроениям очень помог быстрый переход, который совершили правящие элиты этих стран, от критики советского периода отношений с СССР к открытому глумлению над национальными чувствами россиян. Второе вызывало яростную реакцию. Термин «продажные предатели» стал дежурным в политических салонах Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода. Отсюда и естественное настороженное отношение к «интеграционному балету» в исполнении А. Лукашенко, который уподобился «Лебединому озеру» и застыл на телеэкранах на целых восемь лет! В российской политической элите возникло ощущение, что дальше ругательств со стороны белорусского президента в адрес Кремля интеграция не продвинулась. Возможно, что в таком формате она и планировалась?.. Здесь мы найдем уже «минус» для интеграции.
В-четвертых, с ростом российской экономики, все больше россиян втягиваются в рыночные отношения. За последние годы, особенно после дефолта 1998 года, они научились «шестым чувством» определять экономическую целесообразность того или иного внешнеполитического шага российского правительства или президента. Для современной России было бы невероятным явлением организация массированной помощи иностранному партнеру в формате СССР. Обвальной критике подвергаются даже корпоративные проекты — к примеру, «Голубой поток» РАО «Газпрома». Подозрительность к соседям и более отдаленным партнерам, «заинтересованным только в том, чтобы „доить“ Россию», укоренилась. К сожалению, фактов, подтверждающих такого рода мнения, бесчисленное множество, в том числе и со стороны официального Минска. Они широко освещаются в российских СМИ. Это, безусловно, «минус» для интеграции.
В-пятых, российское общество вдруг осознало, что «братская Беларусь» с определенного времени превратилась в мирового лидера антироссийской пропагандисткой кампании, которая к тому же проводится исключительно грязными методами. Сложно представить, чтобы даже на прибалтийских телеканалах вдруг стали называть российских политических лидеров кличками, но именно такие выверты позволяет себе БТ. Также трудно найти аналогии с тематическими «российскими» подборками главных белорусских государственных газет. Повальная «Чернуха» в духе гебельсовской «Фёлькишер беобахтер», настойчиво доказывающая, что к востоку от Орши живут «недочеловеки». Для примера можно взять три выпуска «Делового вторника» (№ 26,29,31) — вкладыша органа Администрации президента РБ (!) газеты «Советская Белоруссия». В совокупности это 49 статей и заметок на первых двух страницах выпуска, которые и посвящены отражению жизни современной России. И что же позитивного мы здесь найдем? Ровным счетом ничего. Сплошные проститутки, продажные милиционеры, олигархи, коррупционеры, голодающее (!) население, бомжи и зэки. В изобилии фотографии каких-то сараев, чего-то покосившегося и облупленного.
Все это сопровождается еженедельным комментарием российского аналитика Вощанова, как раз и практикующегося в роли российского гробовщика, чем он и «славен» на российском политическом поле. Надо понимать, что если главная газета союзной России страны вынуждена носить в своих объятьях столь тухлые информационные яйца, то это кому-то необходимо. Между прочим, страшно представить реакцию Минска, если бы центральные российские издания завели бы на своих страницах подобные «Деловые вторники». И это «минус».
В-шестых, на российском политическом поле интеграционную тему приватизировал В. Путин. С учетом того, что российская политическая элита, вне зависимости от политических взглядов, исключительно «царская», а СМИ, независимо от формы собственности, исключительно управляемы, то в нужное время информационный выстрел обрушит на голову россиян версию Кремля. Ее поддержат все. Даже Борис Абрамович, чтобы не выбиваться из круга российской элиты, поддержит прямо из Лондона. На версию А. Лукашенко обратят внимание только из любопытства… Еще один «минус».
Баланс не в пользу «белорусского интеграционного фактора». Действительно, в большинстве программ партий, держащих курс на ГосДуму, СГ вообще не упоминается или включено в дежурной формулировке конца прошлого века. Это девальвация А. Лукашенко, как он любит говорить, в «моей России»…
(продолжение следует)